СС: синдром спиногрыза
Шрифт:
Видавший виды майор с самого начала понимал, что бегство подозреваемых лишь внешне кажется хаотичным и ситуативным. Понятно было, что молодняк не просто так бежал, а к чётко имеющейся цели, которая имела наверняка не один маршрут безопасного подхода. Это хорошо знают даже рисовальщики граффити, регулярно бегающие от ментов. Прямо домой они никогда не направляются. Главное для них, никогда не останавливаться даже на секунду. Также сторонятся они и близких к своему дому мест, сторонясь и совсем незнакомых закоулков, потому что там очень легко попасть в ловушку тупика, где их настигнут обязательно. Но даже пойманными, бегунцы ни за что не сдаются, поскольку у них всегда остаётся шанс сбежать ещё раз. Девушку используют в основном для прикрытия, потому что ей нормальные менты
Можно запрыгнуть в проезжающий – любой! – транспорт и выскочить через квартал. Друг может открыть дверь в подъезде для переночёвки. Ложиться, укрываясь от преследования всегда лучше в тень. Временно прятаться можно хоть за деревом, мгновенно, не раздумывая. Потом мчаться в совсем другом направлении. При этом твёрдо держать в памяти место куда бежать. Срываться с места требуется не раздумывая, без промедления. Сам бег должен происходить в рваном темпе, по его ходу не помешает периодически прятаться, а затем продолжать в обратном направлении. Перед возможным обыском информацию на бумаге и в цифре надёжнее всего уничтожать в микроволновках. После них ничего не восстанавливается. В толпе легче затеряться, труднее выследить. Или – прыгнуть в вагон, пробежать по другим вагонам поезда и выпрыгнуть. Потом заскочить в другой поезд, отходящий. И так несколько раз. Более всего тут помогают навыки паркура. Полицаям с их откормленными задами часто трудно одолеть высокое препятствие. Они могут взывать к толпе, чтобы вас задержали. Тогда лучше уходить дворами.
Идеальный способ ухода – прорваться на парковку возле аэропорта. Там и другую тачку можно угнать, и избавиться от вертушек наблюдения сверху, потому что в той зоне для них запретная полётная зона.
Все эти приёмы и шпионские заморочки майор Шахов сам кому угодно мог рассказать и провести не один практический курс обучения на местности.
Профессиональные гонщики на самокатах упаковываются по полной форме и очень продуманно. Предпочтение всегда отдаётся тёмным, а лучше глубоким чёрным цветам в одежде и обуви. Они постоянно вырабатывают в себе предельное хладнокровие в любых экстремальных ситуациях, особенно когда погоня настигает и требуется срочно, но взвешенно что-то предпринять, не исключено, что и пожертвовать чем-то малым, словно хвост отстрелить от себя, как это часто проделывает ящерица, когда её прижмут. Сбросить всё, кроме документов. Самокат, конечно, тут сильно обременяет и вяжет по рукам-ногам, потому что далеко не всякий бросит кикбайк, тем более, если тот дорогой и навороченный. Тем более нельзя оставлять девушку, если она, конечно, не хуже тебя умеет убегать и строить сталкерам всякие козни.
Некоторые самокатчики владеют техникой ухода от преследования не хуже матёрых шпионов из американских посольств. Как все высшие хищники, умеют экстраполировать, взвешенно предвидеть направления преследования и соответственно вовремя их избегать, оперативно перебрасывая маршрут своего побега на другие вектора, на площадки обитаниях совсем иных сущностей и ценностей, где их и не подумают разыскивать. Например, забуриться в краеведческий музей или того круче – в музей изобразительного искусства. Уж там-то, среди полотен великих мастеров, автора дебильной живописи подворотен, ночного малевальщика искать точно никто и никогда не станет.
Скрывшись от погони, самокатные гонщики, граффитисты или стритрейсеры ещё несколько часов, а то и всю ночь, обязательно где-нибудь поодаль гуляют. Либо идут в безопасное место, о котором никто не догадается. При этом они могут сбросить с себя многое чего, части одежды, предпочитая оставить чёрное, орудия и приспособы незаконного своего творчества – кисти, баллончики, скребки. Но перцовые баллончики и шокеры при себе конечно сохраняют, как последнее средство защиты, потому что распалённые погоней менты бить станут обязательно, притом зверски. Как не прыснуть перцем в оскаленную физиономию стража порядка?! Да это сам бог велел.
Есть и более достойные меры противодействия насилию со стороны стражей порядка. В сообщества граффитистов
Как вариация и это встречается: применение метода «медвежьей болезни» непосредственно по ходу погони. Тогда в прямом смысле «по горячим следам» бегунов тем более никто не рискнёт догонять. Некоторые подозреваемые в побеге от правоохранителей пошли ещё дальше в творческой разработке древней приспособы против любых насильников. Собирают небольшие пластиковые пакеты фекалий, причём не обязательно своих, и разбрасывают по всему маршруту стратегического отступления от сил правопорядка. Минируют пути отхода. Сеют им на память о себе нечто доброе и вечное, по меньшей мере, плодородное. Эффект почти всегда стопроцентный. Держится долго и незабываемо. Особенно на погонах.
Дети подобно любым бегемотикам обожают какашками разбрасываться, даже мажут ими некие строго индивидуальные сакральные места своего «the blue dream of it`s snotty childhood», сопливого детства. Метки личной территории ставят со всей ответственностью, проводя демаркацию границ собственной созревающей личности. В кроватках, туалетах, а потом и при выходе на оперативный простор неумолимого взросления, в отрочестве и юности, какашный круг ширится порой до бесконечности, лишь бы благословенных какашек хватило. Когда детство-отрочество-юность совсем заканчиваются, естественно, эта славная привычка гадить вокруг себя и нагло этим пользоваться тем более никуда не уходит. Она трансформируется, сублимируется в иные, куда более изощрённые паттерны всё более крепкого установления фактора своей личности в мире. Но суть остаётся прежней, как и у любых зверьков: не лезьте сюда, здесь моя территория! Пускай вчера она была вашей. С помощью собственных сильнодействующих отходов полностью созревающее существо пытается раздвинуть границы своей ойкумены как можно дальше, пока не столкнётся с такими же отхожими границами других личностей. Обычно на встречных грудах плывущего дерьма и завязываются кровопролитные бои, именуемые полноценной взрослой жизнью.
К тому времени состав и форма внутреннего содержимого, используемого в пограничных сражениях с миром остальных живых существ, существенно преображаются, ибо несколько меняется их предназначение и, главное, форма применения. Основной, бегемотский маркер детства запрятывается в глубину взрослеющих поведенческих реакций, по-прежнему оставаясь движущей силой индивидуального развития и созревания. Откровенная копрофагия, конечно, уходит, точнее, сублимируется, преображается, взамен постепенно приходит навязчивое стремление принуждать других убирать за тобой и питаться всем тебе не нужным. Пускай сжигать это у себя в печке или большой топке. И тогда пепел от своего дерьма спускать на голову всего человечества. В виде слегка пахнущего дождика из-под тучки. Что может быть заманчивей подобной перспективы?!
При отступлении и неизбежной свёртке жизненных позиций происходит то же самое, только в обратной хронологии и порядке.
Процесс выделения, использования и утилизации человеческого дерьма не столько усложняется или деградирует, а просто получает всё новые и новые функциональные оттенки. «Все оттенки буро-коричневого» на самом деле – истинный срез любого конкретного состояния личности. Жаль, что его в этом смысле никак не исследуют в антропологических лабораториях. Да и технологии такой пока что не существует. Потому что ханжами переполнен мир.