Ссора

========== Нейти ==========

Одно невпопад сказанное слово может многое изменить. Ссора с любимым человеком и твоя жизнь словно теряет смысл. Выбираюсь за пределы тюрьмы, чтобы побродить по дороге и возможно найти успокоение в отрубании голов ходячим. Пронизывающий ледяной ветер проникает под мою легкую куртку, и я вся промерзаю до костей. Ноги сами ведут меня куда-то, обнаружив на обочине машину, пытаюсь завести, с третьей попытки мне все же это удается. Куда я еду? Ответ на этот вопрос вряд ли мне сейчас поможет. Двигаюсь по дороге, пока не кончается бензин, пересаживаюсь в другой автомобиль и следую дальше. Я не знаю, пойдет ли он

на мои поиски или ему уже все равно, что со мной. Стараюсь не задерживаться нигде дольше, чем это необходимо.

Останавливаюсь только тогда, когда передо мной на пути возникает преграда, забор, возведенный когда-то Губернатором. Ворота закрыты, несколько часовых виднеются наверху. В городе никого не должно было быть, всех людей перевезли в тюрьму. Филипп мертв. Кто мог обосноваться в этом месте, мне было не известно. Прищурив глаза, пытаюсь разглядеть одного из дежуривших. Знакомое лицо, он был помощником Блейка. Выхожу из машины и поднимаю руки вверх, показывая, что безоружна. Зачем я это делаю? Эта мысль мельком проскакивает в моей голове, но быстро отгоняю ее подальше. Возможно здесь он, мой друг. Ворота распахиваются, и один из охранников направив на меня оружие, жестом показывает, чтобы я заходила. Делаю несколько шагов внутрь, дороги обратно может не быть. Стальные двери захлопываются за моей спиной. Вздрагиваю от скрипа запираемого засова.

– Что ты здесь забыла? – не опуская дробовик, интересуется Алан.

Глубоко вдыхаю, пытаясь придумать правильный ответ. В голову ничего не приходит.

– Сама не знаю, – тихо произношу я. Прикрываю глаза, надоело пялиться в дуло наставленного оружия. Слышу торопливые шаги, спешащие в нашу сторону, нехотя приоткрываю один глаз, косясь в сторону звука, и с облегчением снова вздыхаю. Его рука опускает дробовик Алана вниз.

– Привет! – Широко улыбается он.

– Привет! – еле бормочу я, кружится голова, кажется, я забыла про воду сегодня, не говоря уже о еде.

– Пойдем, – успевает он подхватить меня, прежде чем я опускаюсь на асфальт.

Сильная рука Мартинеза стискивает мою талию, прижимая к себе. Поднимает меня на руки и несет к себе, голова в бессилии опускается на его плечо. Осторожно шагая по ступенькам, вносит меня в свою квартирку, и опускает на пол. Оглядываюсь по сторонам. В ней ничего не изменилось, практически спартанские условия, никакой схожести с апартаментами Губернатора. Наш диван, на котором мы часами играли в карты. Один раз даже на раздевание, и я тогда победила. Подхожу к нему и аккуратно опускаюсь, дабы не упасть.

– Что с тобой? – обеспокоенно щурится Цезарь.

– По моему я еще сегодня не пила, – пересохшими губами, проясняю свое состояние.

– Сейчас исправим, – он скрывается за дверью и через пару минут ставит передо мной графин с прохладным зеленым чаем, и тарелку с печеньем.

Подмигнув, он разливает по стаканам напиток и протягивает мне. Залпом выпиваю и требую еще. Присаживается рядом и обнимает меня за плечи.

– Что случилось? Почему ты здесь?

– Долго рассказывать. Без алкоголя даже не буду начинать, – усмехаюсь я.

– Не вопрос, – Мартинез поднимается и возвращается уже с несколькими бутылками пива.

– Ты чудо! – благодарю я, протягивая руку, за таким драгоценным сейчас эликсиром.

– Тебя здесь быть не должно, – шепчет, потирая лоб латинос, возвращаясь на место.

– Почему? – удивляюсь я.

– Главным условием после объявления перемирия,

в связи со смертью Филиппа, было то, что я больше не побеспокою тебя.

– И ты согласился?

– А у меня были причины отказаться? – вскидывается Цезарь. – Он так прижимал тебя к себе, что даже не дал мне попрощаться с тобой. Да и ты, явно дала мне понять, кто тебе нужен.

– Прости, – опускаю глаза на свои руки, и тереблю крышку от бутылки.

– Прекрати, – останавливает он, мои беспокойные движения. – Сейчас ты здесь. И я очень этому рад.

Улыбка озаряет лицо Мартинеза, и становится понятно, за что его полюбила жена много лет назад. Лучики морщинки вокруг глаз, делают их теплее что ли, мягче.

– Прости меня, – снова повторяю я.

– Все в порядке, – успокаивает он. – Сыграем в карты?

Радостно киваю, соглашаясь.

Игра началась. Первый кон за мной, и куртка Цезаря летит на пол, второй кон выигрывает он и приходится снимать ботинки. Пара бутылок пива, уже стоят опустошенными на полу. Черт и снова он обыгрывает меня. Я остаюсь в одной рубашке, становится жарко, расстегиваю верхние пуговицы, слегка обнажая грудь.

– И как мне удалось в прошлый раз выиграть? – непонимающе восклицаю я.

Мартинез ржет, сползая с дивана на пол.

– Так я тебе и рассказал.

– Ты поддавался? – укоризненно вопрошаю я.

Цезарь активно мотает головой.

– Не знаю, все может быть.

Еще одна бутылка присоединяется к своим сестрам. Голова кружится теперь не от обезвоживания, а от выпитого алкоголя. Все что происходит потом, словно во сне. Цезарь приподнимается, упираясь в ковер коленями, и проводит по моей шее ладонью, от жара исходящего от его пальцев, мне становится просто невыносимо. Его рука спускается ниже, слегка прикасаясь к верхней части груди. Воздуха поступающего в легкие, через нос, уже не хватает, втягиваю кислород ртом. Возбуждение волной накрывает нас обоих. Хватая за лодыжки, латинос стягивает меня на пол, нависая надо мной, и впивается в мои приоткрытые губы, жестким, пьянящим поцелуем. Его щетина колет мне щеки, губы, подбородок, но желания отстраниться нет. Спустя пару минут, Мартинез отпускает меня, давая возможность самой решать идти дальше или нет.

Прикасаюсь подушечкой пальца к своим губам, удостоверяясь, что это все наяву, и поднимаю на него расширившиеся от удивления глаза. Он слегка отодвигается и взволновано смотрит на меня, не отводя взгляд, но, уже пытаясь снова спрятаться за своей броней. Первой не выдерживаю я, резко выбрасываю руку вперед, хватаясь за ворот его рубашки, и притягиваю к себе. Гортанный рык удовольствия служит мне ответом, на мое решение.

Помогаю ему выбраться из рубашки, он дергает мою, и пуговицы разлетаются по всему полу. Штаны Марти тоже не выдерживают нагрузки и наших рук и летят куда-то в сторону.

Короткая стрижка Цезаря не дает мне возможности ухватить его за волосы, поэтому просто вожу пальчиками по его затылку. Опуская голову ниже, он проводит языком по шее, прикусывает то один сосок, то другой, борода щекочет мою кожу. Руками сжимает бедра, раздвигая мои ноги. Смысла, да и желания сопротивляться, сейчас нет. Стыда видимо тоже. Полностью отдаюсь тому, что происходит. Он так долго этого ждал, что даже небольшая прелюдия для него уже очень томительна. Боясь напугать меня слишком поспешными действиями, Мартинез пытается не пропустить ни одного открытого кусочка моей кожи. В нетерпении подаю бедра ему навстречу.