СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)

Гасанлы Джамиль Поландах

Когда 3 августа на приеме у Мухаммед Реза шаха советский посол И. Садчиков вручил ему письмо от И. Сталина, шах выразил благодарность советскому руководству и лично И. Сталину за внимание к его сестре во время поездки по Советскому Союзу. Посол ответил, что это естественно, иначе и не могло быть, что СССР всегда искренне желал дружбы с Ираном. И добавил, что «многие в Иране предубежденно относились к СССР, опасаясь, что Советский Союз будет вмешиваться во внутренние дела Ирана с целью установления угодного ему режима. Но теперь, к счастью, эти предубеждения и предрассудки рассеиваются, и все больше людей в Иране убеждаются в том, что внешняя политика Советского Союза состоит в невмешательстве во внутренние дела других стран и в уважении прав других народов».

Шах заявил, что он всегда, исходя из интересов своей страны, придерживался мнения, что Иран должен жить в дружбе со своим соседом — Советским Союзом. Поскольку в письме И.Сталина шла речь о правительствах, шах счел нужным сказать то, что он до сих пор никому не

говорил, а именно, что он лично своим вмешательством добился ухода трех кабинетов — Саеда, Садра и Хакими. Это ему удалось сделать несмотря на трудности военного времени. Теперь же, когда война закончилась, он дает гарантию в том, что в Иране к власти больше не придут правительства, которые могли бы еще раз навредить дружбе, существующей между двумя странами. Вместе с тем он заметил, что в Иране, конечно, есть недальновидные люди, допускающие ошибки, но подобные ошибки допускаются и со стороны отдельных советских представителей.

По словам шаха, И.Сталин якобы говорил его сестре, что он, Мухаммед Реза, может обращаться к нему с имеющимися вопросами напрямую. Но поскольку посол находится здесь, то он не видит необходимости обращаться непосредственно в Москву. И. Садчиков дипломатично ответил, что если у шаха будет желание обратиться именно к Сталину, то посол будет добрым посредником [841] .

Летом 1946 года начался третий тур переговоров между центральным правительством и Азербайджаном. Провожая азербайджанскую делегацию в Тегеран, Пишевари выступил перед собравшимися с кратким заявлением. Он отметил, что Национальное правительство требует выделения средств для продолжения преобразований. Эти средства нужны и для содержания отрядов федаинов. Кроме того, делегаты должны наладить контакты с прогрессивными деятелями в Тегеране. Наконец, важнейшая задача — возродить деятельность Меджлиса. Предложение азербайджанского народа известно: Конституция страны несовершенна и нуждается в исправлении. Обратившись к делегатам — Джавиду, Шабустари, Падегану — Пишевари сказал: «Вы объясните Тегерану, что наша борьба была не за смену вали (губернатор), мы боролись за осуществление чаяний народа» [842] .

841

Из дневника И. Садчикова. Беседа с шахом Ирана Мохаммед Рза Пехлеви. 03.08.1946 г. — АВП РФ, ф. 094, оп. 37, п. 357а, д. 5, лл. 144-145

842

С.Дж. Пишевари. Избранные произведения, с. 410–411

Кавам загодя предупредил американцев, что на днях ожидает прибытие азербайджанской делегации. Он заявил, что решил сразу же выяснить главное намерение тебризского правительства: остается или не остается Азербайджан составной частью Ирана, и обещал, что будет жестко отстаивать свою позицию, а если переговоры завершатся безрезультатно, намерен силой подчинить Азербайджан. Дж. Аллен по этому поводу писал госсекретарю: «Он не решается пролить кровь иранцев. Однако в случае использования силы его больше всего пугает, что СССР обеспечит Азербайджан оружием, танками, самолетами, деньгами и людьми в гражданском, выдаваемыми за добровольцев. Он спросил у меня, чем сможет ООН помочь Ирану. Я предложил Каваму в случае срыва переговоров с Азербайджаном объявить всему миру, что переговоры прервались из-за того, что тебризское правительство отказывается признать Азербайджан составной частью Ирана. Это высветит деятельность Кавама как борца за целостность Ирана. Кавам может привести множество доказательств того, что азербайджанская группа не выполняет большую часть июньского договора. Впервые со времени моего приезда сюда я видел Кавама столь решительным. Он заявил, что, несомненно, азербайджанская группа и советская пресса будут называть его фашистом и реакционером, но он готов к этому. До сегодняшнего дня Кавам относился к Азербайджану и «Туде» слишком мягко, и причиной этого была неуверенность в силе иранской армии. Но теперь он рассчитывает на иранскую армию и поэтому не боится за последствия своих действий. При том условии, конечно, что СССР останется нейтральным» [843] .

843

The Ambassador in Iran (Allen) to the Secretary of State. 13.08.1946.
– FRUS. 1946. Vol. VII, pp. 511-512

В ходе тегеранских переговоров с первых же дней возникли трудности. Хотя было получено согласие на то, что формирующаяся в Зенджане жандармерия будет на 50 % состоять из федаинов-азербайджанцев, ни один из офицеров-федаинов на службу принят не был. Кроме того, вначале Кавам согласился признать военные звания, присвоенные Национальным правительством, однако теперь соглашался повысить звания офицеров, служивших демократам, лишь на одну ступень. С таким решением правительства азербайджанские офицеры не соглашались и грозились выйти в отставку. Кавам все валил на шаха. Он заявил, что шах отказывается утвердить военные звания, данные Национальным правительством. Военный министр

генерал Ахмеди старался доказать, что возникшее на юге Ирана движение есть результат азербайджанских событий и уступок Азербайджану. Он требовал предоставить ему свободу действий, чтобы положить конец всяким переговорам с Азербайджаном. В свою очередь и начальник генштаба генерал Размара доказывал безосновательность требований азербайджанских делегатов, особенно военного характера. В переговорах чаще всего споры возникали вокруг правомочности центрального правительства использовать азербайджанские войска за пределами Азербайджана. Азербайджанская делегация на это не соглашалась.

При обсуждении финансовых вопросов иранское правительство выразило протест по поводу существования отдельного Азербайджанского банка. Вместе с тем, правительство отказывалось обслуживать банковские операции азербайджанских купцов. Министр финансов Хажир требовал не предоставлять Азербайджану дополнительных привилегий при расходовании местных доходов. Он подчеркивал, что для него, как министра финансов, все провинции одинаковы. Генерал-губернатор Азербайджана Джавид — чиновник центрального правительства, а потому Азербайджан, как и другие провинции, должен выполнять указания правительства.

Кавам упрекал азербайджанских делегатов в том, что и после подписания соглашения в Азербайджане продолжается распределение помещичьих земель. Он и его заместитель Фируз показывали Джавиду письменное распоряжение зенджанского руководителя о распределении земель, принадлежащих Фарману Фарманиану. При этом Кавам отметил, что азербайджанцы все еще вмешиваются в дела Зенджана. Продукты, направляемые из Азербайджана в Тегеран, задерживаются в Зенджане, а с товаров, направляемых из центра в Азербайджан, берут налог. Кроме того, в Тегеран приходят документы на бланках со штампом Азербайджанского Национального правительства, что тоже нервирует руководство в Тегеране. Свою лепту в осложнение переговоров вносят и критические высказывания по Тебризскому радио.

Азербайджанский провинциальный энджумен без участия Шабустари принял закон, предусматривавший смертную казнь за укрывательство продуктов питания. Тегеранские власти считают это нарушением прав центральных органов. Джавид жаловался советскому послу в Тегеране, что эти действия Пишевари осложняют ведение переговоров с центральным правительством [844] .

День за днем тянулся третий этап переговоров Кавама с азербайджанскими лидерами, и практически безрезультатно. Тегеран считал, что военные требования Азербайджана неприемлемы. Начальник штаба генерал Размара отмечал, что набор в армию кочевников приведет к развалу иранской армии. Все попытки Музаффара Фируза найти общий язык с азербайджанской делегацией остались тщетными. Во всяком случае, в Тегеране не было достигнуто никаких соглашений, и это наглядно демонстрировало бесплодность очередных переговоров Кавама с азербайджанскими лидерами.

844

С. Емельянов. Заметки по отдельным вопросам, выдвигаемым в телеграммах. 1946 г. — ЦГАППОД АР, ф. 1, оп. 89, д. 114, л. 278-280

Одновременно с переговорами Кавам предпринял ряд мер, чтобы успокоить Советский Союз и партию «Туде». Эти меры должны были имитировать реализацию внутренних реформ. Некоторые историки считают, что корни этих действий следует искать не в стремлении Кавама нивелировать прогрессивное влияние партии «Туде» и азербайджанских демократов, а в том давлении, которое оказывало на него советское правительство. Направление реформ было настоятельно указано Сталиным во время московского вояжа Кавама, и после его возвращения в Тегеран советский посол неоднократно и требовательно напоминал об этом. Стремление Кавама внушить советской стороне иллюзию демократизации страны подкреплялось и конкретными шагами. Например, были созданы Высший рабочий совет, Высший экономический совет, начались реформы в армии и жандармерии [845] .

845

R. Ramazani. Irans Foreign Policy, 1941–1973., p. 146–147

А 1 августа 1946 года Кавам сделал неожиданный для многих жест. В состав нового кабинета, представленного шаху, он ввел трех видных лидеров «Туде»: Ираджа Искендери — министром торговли и промышленности, Феридуна Кешаверза — министром просвещения, Муртаза Йезди — министром здравоохранения. В начале августа посол Аллен докладывал госсекретарю: «Последние события, связанные с формированием правительства, уже два месяца планировались Кавамом. После заключения июньского соглашения с Пишевари Кавам заявил, что может ввести в кабинет одного или двух представителей партии «Туде» и одного представителя от Азербайджана. Молниеносно осуществив этот план, он вверг в изумление и кабинет, и шаха, и всю страну. Пока от Тебриза в правительство никто не вошел, однако очень скоро Пишевари или кто-нибудь из его соратников может получить портфель министра. Я уверен, что перестановки в правительстве обусловлены идеей Кавама, что придерживать партию «Туде» внутри правительства гораздо лучше, чем вне правительства. Таким образом он хочет включить организацию «Туде» в свою политическую игру».