СССР: вернуться в детство 5
Шрифт:
И тут один из пришедших начал им такую дичь втирать. Про дискредитацию партии, про сумасшедшую меня, про то, что надо сделать как он говорит, и так будет лучше, а иначе наша семья чуть ли не поперёк линии строительства социализма идёт. И так с какими-то странными паузами.
Я встала и пошла смотреть, кто это у нас такой оригинальный.
Это была даже не комиссия, а один самодовольный неприятный дядя, про таких наш добрый народ говорит «рожа шире газеты». Бабушка, по своей привычке всех кормить,
Я представила себе, как подхожу к столу, как беру тарелку с борщом и опрокидываю этому жирному мудаку на его наглаженный костюм. И как он сперва начнёт воздух ртом хватать, а потом орать. Это в моём воображении прозвучало прямо музыкой.
Я стояла и думала, что этим я себе, пожалуй, всю репутацию испорчу. А потом ещё: да какого хрена?!
Вышло всё ещё красивее, чем я себе вообразила. Ноги шагнули к столу, руки взяли тарелку и одели этому уроду на голову. Бордовое красиво потекло по лицу и за шиворот. Густоватый мы суп варим, конечно. Бульона маловато. С другой стороны, на пол не так много попало…
— Оля! — испуганно вскрикнула мама
Я схватила вилку со стола, дёрнулась в мерзкой роже, так чтоб острия замерли напротив зрачка.
— Хули ты припёрся, свин о та паршивая? — мордаха у меня, должно быть, сейчас оскаленная, безумная… — Что, в чужом кармане деньги спать не дают?! Я тебе щас, сука, глаза выколю, и никто мне ничего не сделает, у меня теперь справка есть!!!
— Оля! Оля! — в два голоса закричали, подскакивая, мама с бабушкой.
Но я уже бросила вилку на стол и села, сложив руки замочком:
— Вот так я вела бы себя, если бы была сумасшедшей психопаткой, какой вы меня пытаетесь представить. Но мы же с вами цивилизованные, воспитанные люди, правда? — дядя, с которым, полагаю, никогда в жизни никто так не обращался, ошарашенно на меня таращился и механически снимал с лацканов пиджака кусочки варёных овощей. — А сейчас вы уйдёте. И никогда в жизни больше сюда не вернётесь. Тема юннатской станции снимается полностью в связи с изменением в системе хозяйствования, подробности вы можете прочитать в последнем номере «Восточно-Сибирской правды», на первой странице. Всего доброго.
— Вы… Как вы…
— Тебе что сказали? — недружелюбно встал между нами Вова, который появился совершенно неслышно. Он выразительно погладил топор и дёрнул подбородком: — Вали давай. У меня справки нет, я просто псих.
Дядя встал и ушёл, продолжая обтирать пиджак салфеткой. Я смотрела в окно. На половине пути к калитке он остановился и оглянулся, сжимая салфетку в кулаке, Вовка что-то крикнул с крыльца — я не разобрала, потому что бабушка принялась охать, а мама возмущаться и причитать. Дядя развернулся и пошёл гораздо поспешнее. Козёл.
— Так, — я хлопнула по столу: — Мама, не кипиши! Мы сделаем всё как надо.
— Какие намёки? — вытаращилась на меня бабушка.
— Да обыкновенные. Глазами косил, подмигивал, предлагал сеновал ему показать.
— Оля! — возмущённо всплеснула руками мама.
— Нет уж, не Оля. Милиция приедет, мы должны одинаково говорить, ясно?
— Да уж ясно, — сурово сказала бабушка. — Ишь, удумал, глазки строить! Прощелыга!
НОВЫЕ ФОРМЫ ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ
Мы сидели за столом: я, мама и Женя. Бабушка, сказала, ей сейчас и так дел хватает. А Вова к своим в Пивовариху поехал, договариваться о совместном походе в горком.
Я про себя тихо обалдевала от всей этой ситуации и пыталась угадать, кто может быть для разошедшегося горкома управой. Обком? Они вообще слушаются друг друга или как? Я в этой иерархии вообще была не сильна.
А с больницей как коряво получилось — не иначе тоже происк этого предательского генерала. Чтоб сразу поднасрать с гарантией.
— Значицца так, родственники. Раз уж моё пребывание в известном учреждении так дискредитировало всю идею, считаю, что не надо за неё дальше цепляться.
На самом деле, я чуть не до потолка готова была прыгать, когда прочитала газетную передовицу. Иначе каким образом, скажите пожалуйста, происходило бы наследование? Правовые границы размыты. А если чья-то светлая голова вздумала бы судиться и в пользу «общества» мой проект таки отсудила? Или отжали бы вовсе без суда, как детское пионерское объединение? Мне и сил-вложений жалко, и тем паче, что загубят всё.
— Я не понял, — Женя подвинул себе газету, которой я всё потрясала. — Ты отказаться хочешь от земли, что ли?
— Ну, вот ещё! — возмущённо фыркнула я. — Не хочу я отказываться. Нам, к тому же, ещё сколько бесплатной аренды положено — нашей семье, между прочим, если ты в документы глянешь. Но. У меня сейчас в приоритете другие планы, я хочу в большей степени заняться писательством и посмотреть: насколько схема окажется рентабельной, если её будут реализовывать другие люди, опираясь на наши разработки, — я хлопнула по пачке гроссбухов с инструкциями. — Тут, главное, ничего не напортить. Сейчас всё работает, ничего не надо менять.
Я внимательно всматривалась в их лица, ожидая… чего? Интереса?
— А от нас-то что надо? — снова не понял Женя.
— В данный момент от вас потребуется стать соучредителями мини-фермы, — я похлопала по газете. — Это гораздо лучше, чем семейные колхозные наделы, потому что можно нанимать работников, прямо как организациям. Если говорить проще, мы с вами пойдём по пути японских дзайбацу, только в малом формате.
— По какому-какому пути? — поражённо перекосилась от таких словес мама. Представляю, как для неё это прозвучало!