Сталь и пепел. На острие меча
Шрифт:
— Да, сэр, — машинально ответил лейтенант, думая о своем. Да, говорила ему бабушка Эстер, что не следовало его родителям уезжать из России. Алекс Давидс почти всю жизнь прожил в США, но никогда не забывал, что он Алексей Львович Давидович и в нем почти четверть русской крови. Бабушка Эстер была замужем за русским офицером, дедом Женей, и до самой смерти носила вполне себе славянскую фамилию — Панова. Эстер Израилевна Панова — и смех и грех. Его мама, Оксана Евгеньевна Панова, вышла замуж за молодого и перспективного химика Леву Давидовича и родила троих детей. Алекс был самым младшим, родившимся, когда родители приближались к сорокалетнему
Кто же рассчитывал, что через полгода после окончания курсов и получения звания начнется Третья мировая и Алекса запихнут вместе с толпой резервистов в ревущий турбинами мобилизованный «Боинг» и отправят через океан воевать с русскими?
Хотя он опять попал на должность переводчика, но если ранее он наслаждался тихой службой на Балканах в составе американского миротворческого контингента, то здесь шла натуральная война. То есть настоящая, почти такая, о какой рассказывал дед Женя. Причем страшная тем, что ты сам в ней участвуешь. И не в качестве генерала — в качестве мелкой сошки в штабе HBCT. Трусом Алекс не был, но и ковбоем его не назовешь. Дважды за прошедший месяц ему приходилось лично вступать в бой, отражая атаки своих бывших соотечественников. Первый бой был особенно страшен. Тогда русские жахнули электромагнитным импульсом, вырубили всю связь и ударили по флангам.
«Лихо они нас тогда поймали», — не без внутренней гордости подумал Алекс. Услышь его рассуждения любой стопроцентный WASP или немец, наверное, покрутил бы пальцем у виска. Но Алексу было на это наплевать. Русская четвертинка, как ни странно, перевешивала три четверти еврейской крови. Феномен, наверное… Или все-таки гены?
— Готовься переводить, лейтенант, — желчно процедил Линкольн, распахивая бронированную дверь «Хаммера».
— Да, сэр. Всегда готов.
Русских, как и американцев, было трое. Увидев американского полковника, Сойкин скривился и прошептал:
— Нигру прислали, господин генерал. Издеваются.
Громов бросил быстрый взгляд на лейтенанта:
— Язык твой — враг твой, Сойкин. Мне хоть нигра, хоть китаец, лишь бы все это закончить побыстрее. Понял, расист штабной? Еще раз подобное вякнешь, язык отрежу.
Лейтенант кивнул.
«Инцидент исчерпан, но от этого Сойкина надо избавляться, — подумал Громов. — Войну закончим, добьюсь его перевода
Рослый чернокожий полковник первым протянул руку подходящему русскому.
— Полковник Линкольн, сэр.
— Генерал-майор Громов. Какова широта ваших полномочий, мистер Линкольн? — с трудом подбирая слова, спросил генерал.
— Обсудить маршрут отхода через занятую вашими войсками территорию. И осуществить отход после получения сигнала. — Американец ответил на английском, но лейтенант-переводчик быстро и четко перевел.
Громов щелкнул пальцами.
— У вас хороший переводчик, мистер полковник. Может, будем общаться через него? А то придется здесь неделю торчать.
Полковник оскалился великолепной голливудской улыбкой. Мол, все отлично.
«Скалься, скалься, образина черная. Если чего случится, во всем будет виноват твой переводчик. Неправильно перевел».
На обсуждение маршрута ушло около часа, обе стороны договорились, что движение вперед американских колонн возможно только после получения прямого приказа из Москвы по каждому маршруту. Глупость, конечно, но в Генштабе решили подстраховаться. Хотя, если случится ошибка, такой бардак может возникнуть, что мама не горюй! Один маршрут перепутать — и все, кранты. Война, затухшая было, начнется с новой силой.
Было видно, что американец очень сильно волнуется. Его понять можно: один чудак что-то перепутает, и выходящая колонна пойдет другим маршрутом. А наши не ждут. И война, между прочим, не закончилось, только перемирие объявили. Какая будет реакция у наших, если увидят они уходящих американцев в «неположенном месте»? Правильно, «огонь на поражение всеми штатными средствами».
— Сойкин, ну-ка сгоняй-ка и водки принеси. Я Алтуфьева знаю, он, гаденыш, всегда с собой пузырек-то возит.
Адъютант кивнул и, чертыхаясь, полез в «Тигр», пытаясь найти водку.
— Вот, господин генерал! Только зачем?
— Эх Сойкин, Сойкин… Видишь, как полковник-то раскис, бедняга. Сейчас по пятьдесят грамм примем, он в норму придет. Тару у водителя возьми. У них всегда есть.
Алекс Давидс не знал, переводить ли их разговор по поводу водки. А вот и бутылка водки действительно появилась. Полковник ее тоже увидел и, отшатнувшись, обратился к Алексу:
— Это что такое, лейтенант?
— Водка, сэр!
— Знаю, что не кока-кола! Какого черта они ее достали?
— Русский обычай, сэр. «Обмыть» называется.
Тем временем русский генерал обратился к Давидсу:
— Ты переведи полковнику, что не надо так волноваться. Все будет елочкой. Ему надо успокоиться.
Алекс долго думал, как это перевести, чтобы не обидеть вспыльчивого полковника.
— Сэр! Генерал Громофф говорит, что сейчас очень сложный момент и вам надо быть спокойным, как ель.
— Как что? — Выросший в душной Луизиане Линкольн не мог понять, о чем говорит переводчик.
— Это значит быть крепким и спокойным. Как сибирский лес. Он состоит из елей, сэр.
— И для этого надо выпить с ними водки?
— Да, сэр. Они тоже пьют водку и поэтому крепкие и спокойные, как ели.
Пить водку без закуски на капоте «Хаммера» — это надо уметь. Несчастный Букер Линкольн этого делать не умел, закашлялся, но вскоре пришел в себя. И действительно, как-то успокоился.
— Ваш план, мистер Громофф, хорош, но может вызвать много ошибок и путаницы. Это очень опасно.