Сталь и песок. Тетралогия
Шрифт:
— Кому?! — от неожиданности Череп едва не соскользнул с кресла, — я не ослышался?
— Нет, — проговорил Удав, встав из-за шикарного стола, заходил по кабинету. Собравшись с мыслями, склонился на Черепом, — нам ни в коем случае нельзя допустить высадки основных вооруженных сил Корпораций, — развернувшись к проектору, вывел изображение космических барж, щедро украшенное столбиками и стрелками пояснений, — Через трое суток на орбиту прибудут сотни транспортов, под завязку набитых техникой и солдатами. Судя по грузоподъемности, впятеро больше, чем все население Марса вместе с гражданскими.
От неожиданности вопроса, Череп вздрогнул. Представляя полчища техники, последние достижения в науке смерти, готовые ринуться на сплоченный, но малочисленный Батальон, сухо сглотнул.
Не ожидая другой реакции, Удав продолжил:
— Поэтому сейчас идут переговоры с наемниками из других корпораций. Мы должны все вместе сделать переворот. И только тогда у нас появится шанс выжить, — закончив говорить, Удав сел рядом, сжав виски посмотрел на опешившего Черепа., — Да не делай вид, что ты ни о чем не догадывался.
— Нет, ну я догадывался, но до такого размаха, — Череп растерянно развел руками, — Все равно мне непонятно, для чего все это… Можно же ведь как-то договориться, ну там переговорами…
Удав блеснул глазами, сдерживая распиравшие чувства, перебил:
— Зачем переговоры? — иронизируя Удав разыгрывал из себя управляющего корпорации, — это мучиться в поиске решения, учитывать столько интересов, да и притом, что руководство признало идею заключенных на Марсе ошибочной. — усмехнувшись растерянности на лице Черепа, сбросил маску, и жестко заговорил:
— Мы были послушным оружием. Смирно шли на убой, громили, сжигали, дрались с такими же как и мы. С одной стороны СБ, с пальцами над кнопкой вживленных врыв капсул, а с другой такие же парни, с подобной ерундой у затылка, — подбирая слова, Удав смял в подкову трубку световой указки, — Нам дали амнистию, но заменили на пожизненный контракт, и все равно не могут успокоится…
Отбросив скомканную указку, проследил за брякающим вращением изломанной трубки. Вращаясь по столу на манер пьяного волчка, остатки световой указки жалобно хрустнули под ударом ладони. С каменным лицом, Удав установил полную тишину. Глаза подернулись влажной пеленой, и фигура едва заметно дрогнула.
— Раньше был хоть какой-то шанс выжить в схватке, а это… хотят просто, что бы мы все сдохли… Я уже давно не могу спать без снотворного. Как только закрою глаза, ко мне приходят погибшие товарищи, те кто шел в бой по моему приказу…, просто стоят и смотрят! Понимаешь?! Молчат! И с каждым разом их становится все больше и больше! И вот теперь я знаю, что они хотят от меня! И я это сделаю, и не важно чья помощь мне понадобится, но я остановлю эту мясорубку!..
Повертев свиток депеши, Череп отметил только увеличенную толщину. Значит зашифровались еще больше. Усмехнувшись попыткам офицеров перестраховаться, за счет увеличения длины кода, пренебрежительно повертел депешей у виска. Ныряя в служебный канал, приложил моментально приклеившийся свиток к поясу.
Как положено пройдя, все служебные каналы, Череп выскользнул из "десятых врат", но вместо пространства инфузла, едва успел уклониться от столкновения с черной паутиной. Резко остановившись, загорелся
Колышущиеся волокна паутины, словно живые пульсировали комками разбегающегося ритма. Оценивая "творение", Череп насторожено рассматривал вросшие в узорчатые обода арки уродливые наросты, раздувающие огромный мешок из паутины в котором он и оказался. А внизу мешка, словно поджидая неосторожную добычу пульсировала воронка, словно в нетерпении причмокивая зубастыми губами.
Спустившись ниже, решил рассмотреть зубастое творение поближе. При близком рассмотрении, заметил, что дно воронки кипело угольным месивом, лениво переваливалось бугрящимися разводами, меланхолично кипело. Пытаясь понять в чем же смысл и как эта штуковина работает, Череп вытянул палец-клинок. Лучший метод познания — метод тыка.
Зависнув над озерком жижи, насторожено погрузил раскаленный клинок, на всякий случай выставив вторую руку пятерней пылающих языков пламени.
— Что-то вы намудрили, — задумчиво сказал Черепа, рассматривая кончик клинка с тянущуюся соплей жижи, — на охранку не похоже. На активный экран тоже не смахивает. Ну и фиг с вами. Тоже нашли под опытного кролика.
Взлетая подальше от непонятной воронки, Череп брезгливо поморщился представляя как нырять в эту жижу. Передумав купаться, вскинул пятерню огненных клинков и наотмашь рубанул по паутине. Мясистые волокна, мягко прогнувшись приняли в себя огненные клинки, но рассыпаться в прах и не подумали. Вместо этого, туго зашипели исходя шипящим соком. Окрашивая место пореза в кляксу кислотно зеленного цвета, волокна задергалась в конвульсиях. Волны сбивающего основной ритм трепетания, утонув в воронке, вызвали не шуточное оживление.
Воронка забурлила кипучей жизнью, зашлась в утробном урчании и один за одним начала выбрасывать вверх коконы с истекающей жижей. Выплюнутые коконы зависая на несколько секунд, отзывались пронзительным писком и наполнялись внутренним движением. С чавкающим звуком лопаясь, исторгали пульсирующий клубок скользких сплетений. С нарастающим шелестом расправляемых крыльев, пространство ловушки наполнялось гулом все новых и новых вылупившихся крылатых тварей.
От неожиданности и охватившей брезгливости, Череп быстро освободил клинки. С разведенными к удару в любую плоскость руками, застыл лицом к вылупляющейся напасти. Не останавливая движения, уклонился в право, по движению, разрубая пролетевшую мимо тварь. Провожая взглядом скатившиеся к озеру остатки, не то крылатого паука, не то брюхатой осы, с непониманием следил за начавшими движения тварями.
Вместо того, что бы кинуться на него твари устремились к арке. Цепляясь кончиком брюха, к верхней кромке свисали на удлинявшихся склизких нитях. Встретившись с нижним краем, выдавливали пятно смолы и обратную дорогу проделывали на крыльях.
Только сообразив, что его лишают выхода, Череп кинулся к арке, но упущенный момент дал тварям возможность скрыть багровое сияние арки "десятых врат", мутной пеленой к которой даже подходить стало противно, а говорить, что бы коснуться не могло быть и речи. Ругнувшись от избытка отвращения, Череп завис в ожидании продолжения.