Сталь и песок. Тетралогия
Шрифт:
Недовольно хмурясь, вокруг Черепа летал архангел с гипертрофированной мускулатурой. Бугрясь живыми шарами мышц, вздувшихся в удержании массивного меча ослепительного света, "цербер" величаво взмахивал парусами белоснежных крыльев.
Прикрыв глаза от ослепительного блеска, хрустального звона бриллиантовой кольчуги, Череп услышал недовольное бурчание:
— Тоже мне, а потом убирай за такими умника, — добавив мощи, пророкотал громом, — Вот сидишь ты в своем чудном доме, и вдруг тебе окна дерьмом залепливают…
— Ну так нечего его разбрасывать под окнами. Стучу тем, что под руку попалось…
Не
Череп всегда удивлялся патологической жажде перемен, царившая в любом движении "церберов", и в постоянном экспериментировании с видом крепости, принимавшей облики фантазий того или иного системщика несущего вахту на инфоузле. И только ощутив себя островком в море чужого сознания Череп, постиг чувство, владевшее каждым создателем реальностей.
Это была месть, обида на мир доставивший столько боли и страданий. И создавая вещи, потрясающие своей необычностью яркостью и колоритностью, каждый смотритель "вирта" старался доказать убогость реала, его серость и инвалидность скучных законов бытия. Взваливших тяжкую ношу физической немощи, на плечи таких же как и все людей. Только обреченных всегда ощущать рвущую боль в сведенных судорогой мышцах, невозможность увидеть четкие контуры милого материнского лица, из-за взбесившихся глазных нервов, и самое страшное — быть дефективным в глазах тупой "сопли", но имеющей возможность приласкать любимую женщину.
— Ты чего? Уснул, что ли?! — выдернул из тандема сознаний голос архангела, — приехали.
Растеряно хлопая глазами, Череп все таки поймал фокус на хрустальных воротах. Вглядываясь в ломаемое гранями изображение, рассмотрел за воротами движение.
— Все бывай, — погрозив пальцем, подмигнул не по мужски красивым глазом, — и больше так не делай, а то мне делать нечего как отдирать стада липучек.
— Да ладно тебе, — почувствовал себя последней сволочью, быстро добавил — У фантомов цикл массива закончится и липучки сами вернутся на исходную точку.
Оставив хлопанье крыльев за створками уходящих ввысь ворот, Череп прошел по темному коридору и очутился на сцене древнего амфитеатра.
Обилие белого мрамора, гасилось буйством ухоженной зелени. Извиваясь в причудливой форме лианы, соседствовали с раскидистыми треугольниками тропических папоротников, пробивающегося сквозь ограждающие столпы колон.
На уходящих ввысь ступенях, группами расселись гераклы и аполлоны всех мастей, занятых кто внимательным слушанием историй бывалого "цербера", кто азартно вскрикивал болея за одного из участников азартных игр. С увлеченным лицом, колотившего стакан с костями, или соревнующегося в придаче простому кувшину самой нелепой формы.
— Ну наконец то, — раздался знакомый голос за спиной. Переливаясь нотками задорного веселья, Череп ощутил тонну живого веса на своем плече, — У тебя прям нюх на важные события.
Прогнувшись под рукой, Череп отошел в сторону:
— Ну тише
В белой тунике, да с золотым венцом на голове, Колобок взирал обликом древнегреческого бога громовержца.
— Да я смотрю ты от скромности не помрешь, — усмехнулся Череп, — с такими заявками, то архангелы, то Зевсы, что, что, а голову вам парни нужно проверить.
— Не будь занудой, — отмахнулся Зевс, — пошли. Ты явился как нельзя вовремя у меня тут…
— Слушай у меня к тебе срочное дело…, — перебил Череп, пытаясь отклониться от твердо прокладываемой траектории движения, — я серьезно говорю, это очень срочно.
— Это много времени не займет. Я просто хочу поделиться радостью, — во всю улыбаясь, отмахнулся Зевс, — Я весь твой алгоритм разбил на мелкие дозы, и испробовал на себе первую часть. И ты представляешь…
Заинтересовавшись темой, Череп дал себя провести под раскидистыми ветвями коридора из живых кустов. Шествуя по туннелю, наполненного косыми лучами света, пронизывающих прохладный полумрак трепещущих листьев, Череп не заметил как и очутился на веранде.
За ажурными перилами, плескалось тропическое море, а внутри беседки Черепа встретила десяток внимательных взглядов. Отрывая от зрелища играющих в пятнашки волн, в уши ударил громогласное заявление Зевса:
— Господа! Представляю вам Отца. Да, да, не побоюсь этого пафоса. Отца новой теории в программировании, — оглядывая прекративших светскую беседу глав всех смен "церберов" виртуальных просторов Марса, с поистине жадным вниманием терзавших взглядом стоявших в центре беседки, Зевс довольно улыбался, — С помощью нового подхода, мы получили ключ, кладовым мозга. А там не далеко и до полного контроля над физическим телом. И даже больше! Немного медицины и мы сможем вмешиваться в генном человека, без длительной чтения всего ряда ДНК, и вносить изменения как при работе с массивом информации, в сегменты которые нам особо интересны! — с озаренным лицом человека, совершившего открытия колеса, Зевс сиял внутренним огнем.
Взволновано заходив перед круглым столом за которым уже во всю начались приглушенные споры, выливающиеся в спонтанные вопросы, скоростью в легкую загнавших бы самого быстрого скакуна.
— Именно, — вскричал на вопрос-утверждение Зевс, нависнув всем телом над узкоглазым представителю азиатского блока, — то, что ты юзал и есть код позволяющий изменить структуру материи. Я его уже испробовал на себе. И знаешь…, — по братски взглянув на тибетского монаха, парящего в позе лотоса, сказал:
— Я решил вернуться в тело.
В комнате сразу умолкли все споры, посмотрев на Зевса как минимум потерявшего последние капли рассудка, многие участники разговора передернулись от неприятных воспоминаний. Не верящие взоры искали на лучившемся радостью лице Зевса хоть капельку намека на шутку, розыгрыш, но немая сцена затянулась и Зевс сказал:
— И, что бы вы знали… Я увидел каждую черточку лица перепуганного медика. Вы бы видели его выражение, — обуянный эмоциями Зевс уменьшился в размере, подвинув монаха, уселся на сплошную круговую лавку, — …Они такого шороху там наделали, носились вокруг меня как ошпаренные, но саркофаг не открыли. Пялились через стекло.