Сталь и песок. Тетралогия
Шрифт:
— Для тебя уже закончилось, — прорычал сержант, — Будешь отдавать приказ или нет?!
— Да мне все равно, что с ними будет! А вас скоро всех…даже порошка не останется! Вас подушат, как тараканов возомнивших себя хозяевами дома! Вы уже все трупы! Мертвая мясо!
— С чего бы это? — ехидно поинтересовался сержант.
— Так вы не знаете?! — зайдясь в новом приступе безумия, Громов завалился на спину.
Схватившись за грудь, закашлялся. Поднимая перекошенное болью лицо, оперся на локоть. Сверкая глазами, ставшими кострами безумия, Громов про
— Как крысу чувствуют гибель так и вы заметались! — дав передышку пробитым легким, взорвался грохотом голоса безумного пророка, — В космосе открыт новый источник энергии, с еще более дешевый себестоимостью, открывающую ворота к звездам! И ваша вонючая псарня больше не нужна. Отстойник мусора не нужного на Земле! Но ни кто не оставит за спиной, вооруженную до зубов планету. Вас уже два года пытались стравить, ослабить и рассеять, разбавляли вас остатками дерьма, неудачниками и всякими сумасшедшими… Но вы только стали сильнее. От вас нужно избавиться, как от злокачественной опухоли! Завтра начнет высадку Ваша смерть и выжжет огнем, как чуму! Всех! Вам нет места в новом мире! Вы тупик!
Глаза подернулись пеленой потери фокуса. Боль взяла свое, и по кабинету разнесся глухой удар падающего тела. Неподвижный безопасник, лежал на столе с раскинутыми руками. С полуоткрытого рта заваленного набок оскала маски злобы за пузырилась струйка крови. Растекаясь лужей под головой, залила белый стол кляксой кровавого предзнаменования.
Трансляция прервалась заставкой эмблемы батальона. Загорелась надпись о технических неполадках. За кадром топот послышались тяжелых шагов, и послышался начальственный рык.
В кадре снова появился репортер. Плаксиво перекошенное лицо сразу попыталось улыбнутся в фиксатор, но засиневшая с пол лица расползающаяся опухоль, перекосила все в потешную рожу…
В ангаре послышались смешки, но большинство наемников сидело с хмурыми лицами. Увиденное совсем не располагало к веселью. Тем более, что угрожал не какой-нибудь безапасничек, а сам Громов, слывший среди наемников настоящей цепной овчаркой, что попусту не лает.
Репортер пытался еще довести сенсацию с ожившими лежачими пациентами одного из секретных медицинский блоков. В кадре мелькнуло потрясенное выражение лица медика, на вопрос коллеги репортера, глупо хлопавшего глазами, и пытавшегося, что-то сказать о силе не изученных явлений природы.
— И так, я готов ответить на ваши вопросы, — Череп отличив проектор развернулся к наемникам.
— Командир…, — в первых рядах поднялся седой ветеран. Прокашлявшись, обвел взглядом всех сидящих наемников, — …я скажу так. С тем, что было все более менее ясно. Но, что с нами со всеми будет?
Уважительно молчавшие наемники одобрительно загудели соглашаясь с прозвучавшим вопросом. Все перевели взгляд на Черепа.
— А это зависит теперь только от вас. Как вырешите так и будет, — спокойно сказал Череп. Покорно сложив руки на груди, склонил голову на грудь, — если вы мразь безродная, то будете ждать пока хозяин вас пристрелит как бешеных псов…
—
— Что полегче?! — взорвался Череп, вцепившись горящим взором в отшатнувшего ветерана.
Понимая какая каша творится сейчас у людей в головах у его людей, Череп так же и осознавал, что людям потерявшим в одночасье привычную картину нужно придать единое направление. Во, что они смогут окунуться с головой и не отвлекаться на разброд и шатание. Он решил любой ценой дать людям цель. Может быть и не совсем этичную с точки зрения обычных людей, но плохая оценка манипуляции сознанием его не смущала. И вспоминая личные дела ветеранов с "пушистыми" историями изломанных жизней, указывая в отшатнувшегося ветерана, побелевшими губами спросил:
— Лунь. Ведь это ты горел в машине, когда СБ драпало с окруженного завода! Ведь это ты прикрыл эвакуацию рабочей смены! Не СБ, не умники с корпорации, а ты с мертвым экипажем, умудрился отстреливаться от азиатов рвущихся к заводу!
Ветеран побледнел. От воспоминаний кулаки сжались, с трелью затрещавших костяшек. На вздувшемся багровыми венами лбу, проступили следы побелевшего узора ожогового шрама.
— Кто тебя мордовал допросами?! Кто тебя обвинял в невыполнении условий контракта?! И кто гнил от ожогов!? Кто полтора года руками разгребал дерьмо аварий Цеха Переработки?!
Эмоциональная речь командира, словно бензином плеснула на тлеющие угли ярости. В тишине послышался захрипевший Лунь. Клокотавшие эмоции, трясли ветерана как в лихорадке. От вытаращенных глаз наемника, готового сорваться в крушении всех и вся, исходила такая волна ярости, что соседи опасливо отодвинулись. Но попав под обстрел мечущих молнии глаз командира, сидели как кролики пред удавом. С напряжением впитывая каждое слово, рывок плеч, гневный взмах руки, старались не пропустить ни вздоха в гипнотической речи командира.
— За, что тебя сослали на Марс? Зато, что защищался от обколовшихся подонков, решивших потрясти усталого работягу!? Превысил уровень самозащиты…, — проговорив словно сплюнул, переведя дыхание Череп заглянул каждому в глаза. Вернее в щели топок, где начал разгораться пожар бушующего пламени, — И когда у вас появился шанс начать все заново. Наладить жизнь как вам хочется… вы меня спрашиваете — что будет?! Это я должен у вас спросить, что вы будете делать! Готовы все простить?! Готовы послушно завилять хвостиком нашкодивших псов?! Будете ползать в ногах, вымаливая прощение у бывших хозяев?!
Гневно пылая взглядом Череп, называл еще имена нескольких уважаемых ветеранов. И пересказывая их истории под новым взглядом, почувствовал заклокотавшую в сердцах ветеранов ярость.
Доведенные до исступления наемники повскакивали в едином порыве. Стены сотряслись од дружного рева протеста. Рядом с командиром встал Лохматый. Воздев сжатый кулак проревел оглушающее — "нет!". Выросший следом лес кулаков, вздыбился вместе с умноженным повторением сотни луженых глоток.