Сталь и песок. Тетралогия

Мороз Игорь

Среди снежинок было много спасательных капсул. Эти неповоротливые груши могли только отбросить спасенных подальше от корабля и обеспечить выживание, но на маневренно пилотирование эти "гробы" были не способны. Максимум что мог выжать пилот – это задание вектора и разовая вспышка двигателя.

А если судить о почти сиреневых выхлопах, почти все суда шли с перегрузом. Борта были забиты людьми до предела.

– Мать моя женщина, началось…

Потревоженные содроганиями паутины левиафан за пульсировал чаще. Оплетавшие добычу сплетения пришли в движения, и заворочались оживающими клубками. Выстреливая в сторону замешкавшегося катера спираль расплетавшихся на

ходу щупальца, левиафан стал спешно расцветать свисающими щупальцами. Схватывая добычу, кольцевидные черви стремительно скручивались и утягивали еще упирающийся форсажем катер обратно в пульсирующий ковер.

Перехватчики получили приказ освободить пространственные коридоры над планетой. Яркие вспышки на поверхности разогнали атмосферные циклоны потоком энергии. Ослепительные столбы плазменных залпов стали впиваться в утолщения с покинутыми кораблями. Получая заряд плазмы, лишенные фиолетового сияния защитных кокон полей, способных рассеять и частично поглотить энергию плазменного разряда, корабли принимали в себя всю разрушительную мощь попадания. Сминая переборки, разрывая корпуса, разрушительная энергия добиралась до защиты реакторов. Вырываясь на свободу, неуправляемая реакция мезонитового распада разрывала корабль нестерпимым сиянием и разлетающимися фрагментами.

Редкие залпы плазменных орудий всегда приходились по кораблям. И затяжные пожары на кораблях еще сохранивших атмосферу чадили на ковре безумными фейерверками. Добравшись до защитных кожухов реакторов и арсеналов с тысячами боеголовок, высокая температура раскаленного металла и детонация превращала мертвые корабли в мины замедленного действия, что уже самостоятельно превращались в серию нарастающих вспышек.

Обрывки щупалец дергались в судорогах, в космос, толчками выталкивалась бурая жидкость, что твердея на глазах, парила под ковром ледяными глыбами. Непрерывно сокращаясь, вуаль стремилась ужаться. Скрыть опаленные провалы воронок в многочисленных складках ковра, что после, очередного залпа плазменных орудий, превращался в дырявое полотнище.

– Не нравится твари наши гостинцы, – хищно прокомментировал Стас, прекратившуюся охоту щупалец, – Звено принимаем беглецов под конвой…

Полученная от обстрела передышка дала беглецам время на удаление от ковра. Маневрируя и перестраиваясь, оглашая эфир бурными переговорами, разношерстный табор превратился в бурлящую реку. Выделяясь на фоне космоса серебреными рыбинами, корабли двигались в строгом направлении. Десантные катера, стыковочными ухватами собирали грозди капсул и насилуя двигатели перегрузками, тянули их в указанные координаты.

Судорожные сокращения вуали левиафана приобрели целеустремленность. Сходясь к утолщению, выделяющемуся на ковре наростами сплетений гигантского органа из хитина и мышц, ритмические движения придали вращение всему телу. Закручиваясь вокруг своей оси, левиафан превращался в знакомого червя. Еще не закончилась метаморфоза, как на теле чудовища стали проступать разломы жаберных щелей. Покрывающая черные провалы пленка лопнула, хитиновые накладки вздыбились и в космос устремились тысячи спор.

Теряя в полете целостность споры распадались на части. Скомканные клубки крыльев расправлялись в золотые полотнища и подчиняясь редким взмахам опасные твари сбились в плотные стаи. Пикируя с высоты, затмевающими солнце полчищами, "бабочки" стремились поскорее дорваться до хрупких скорлупок наглецов, посмевших вырваться из безвыходной ловушки.

Сваливаясь на полчища летающих тварей стальными росчерками "ястребы" пронеслись огненным штормом. Импульсные разрывы скосили первые

ряды прущих напролом бабочек. Разметая в клочья крылья всполохами рубиновых лучей жесткого излучения, оставляя после себя изуродованные ракетными разрывами тела, перехватчики ушли на маневр разворота. Не успевшие прийти в себя твари угодили под боевой заход следующего звена и вновь море покрошенной плоти. Пока тупо прущая масса стай крылатых чудовищ сообразила, что больший урон ей наносят не удаляющаяся добыча, а верткие мальки, словно рассерженные осы наносящие урон и улетающие прочь, в недосягаемую даль от мощных жвал и когтей, триста машин успела сделать еще несколько отсекающих заходов.

Словно получив приказ, стаи стали распадаться на небольшие группы. Растекаясь многочисленными клиньями, по вектору преследования, выстроились в много щупальцевую тварь, что частью "бабочек" стремилась за беглецами, а остальными, построениями растекалась вокруг, пытаясь поймать вертких пираний в мешок.

Не уловившее смены тактики, первые звенья перехватчиков угодили в хитроумную ловушку. Расстреляв первую волну из бабочек, ястребы надеялись отскочить в стремительном маневре в сторону, но уже оттянувшиеся назад твари пошли на перехват. И разящий строй "ястребов" угодил между молотом и наковальней. Закручивая стремительные виражи, маневрируя на пределе перегретых двигателей, звену удалось вырваться из ловушки, но среди клубков бабочек осталось три машины…

– Валет перестроение! Твари умничают. Работаем серпантином! – выкрикивая команды Стас вертел головой как пропеллером, – Гвоздь, Заноза работайте дуплетом, я сеятель!

Бросая машину в новый вираж, Ревунов вцепился взглядом в приближающуюся стену их кишащих золотых полотнищ. Фиксируя взглядом зоны поражения на хитиновых панцирях стремительно приближающихся тварей, резко сжал мизинцы. Срываясь с пилонов ярким созвездием, четыре ракеты ушли вперед. Заблокированные симуляцией вспышки возникли черными провалами. Испепеляя тела бабочек сфера высокотемпературной плазмы, проделала брешь в строю в который сразу же устремились новые пары ракет. По бокам пробоины задергались "бабочки", угодившие под импульсные очереди Занозы и Гвоздя. Бросая машину в провал, Стас едва успел увернуться от стремительного налета тварей справа.

Симуляция рябила показаниями и векторами передвижения тварей. Работать с каждым заходом становилось все сложнее и сложнее. Твари учились на ходу и все больше становились коварнее и изобретательнее. Понимая, что верткие машины маневреннее, устраивали многоэтажные ловушки, старались подстеречь пилотов неожиданными наскоками уже внутри иезуитского построения. И эта тактика приносила "ястребам" большие потери. Сам Стас, уже едва справлялся с виражами маневров, уходя от стремительных бросков, и это он, имеющий за спиной летную школу СБ, а что говорить о парнях окончивших корпоративные школы. И звенья несли потери. Все меньше и меньше машин стыковалось с ежом округлых форм, что заботливо втягивая в себя перехватчики, производил замену боекомплектов и скоротечную смену реакторов.

Дождавшись сигналов заполнения ракетных пилонов и дрожания нового сменного двигателя, Ревунов дал реверс. Машина послушно вывалилась из мягких захватов и получив импульс сорвалась в гущу боя.

– Командир я спекся, – хмуро отозвался Гвоздь, – корпус чадит утечкой, обломок повредил контуры охладителей!

– Отваливайся!

– А вы?

– А что мы, видишь сколько у нас еще работы? – азартно облизнув губы, Ревунов высматривал в советах тактического анализатора окошко для вхождения в плотный полетный график.