Сталь остается
Шрифт:
Милакар промолчал.
— Еще до того, как я его убил, Ситлоу заявил, что я помешал его делам. Одна фраза мне особенно запомнилась. «Ты явился в мои владения, ты принес меч, ты угрожал им и кичился тем, что нет в мире ничего, что превзошло бы твое умение убивать». Он подслушал наш с тобой разговор на балконе. Он был здесь, в твоем доме. А потом последовал за мной вместе с парой твоих головорезов. Тех-то я шуганул, а вот Ситлоу остался да еще потешался надо мной. Вы вели меня с самого начала, вы двое. И оба потешались. А ты тоже
Милакар усмехнулся и покачал головой. Теперь уже энергичнее.
— Тебя что-то забавляет?
— Да. Ты не понял, Гил. Кабал заправляет всем. Сейчас кабал — это Финдрич и Снарл да еще кое-кто из Эттеркаля и, конечно, из канцелярии и Академии. Но это только центр, а по сути, каждый, у кого есть хоть какая-то власть, уже их грязью запачкан. Весь вопрос в том, чего ты хочешь и на что ради этого готов. Так что с ними все повязаны. Мурмин Каад, твой отец, я. Мы все в одной лодке. Если кабалу что-то нужно, он просто протягивает руку и берет.
Рингил кивнул.
— Значит, им понадобился свой человек в Болотном братстве. А не хочешь послушать, что случилось с Гиршем?
— Мне известно, что случилось с Гиршем. — С кровати донесся вздох. — Я стараюсь оставаться посередине, Гил. Не связываться слишком уж тесно ни с одной стороной, ни с другой. Это политика. Обычное дело.
— Ситлоу к политике отношения не имел.
— Ситлоу… — Грейс облизал губы. — Ситлоу был…
— Да, красив. Знаю. Ты сам мне сказал. То есть выразился как бы чужими словами, но я сразу понял. Просто не хотел признаваться, что балуешься с красавчиком двендой в Эттеркале. Тогда бы всем планам крышка. Интересно только, почему ты вообще о нем заикнулся.
— Думал тебя отпугнуть.
— Неужели? А может, боялся приобрести во мне нежелательного соперника?
— Просто не хотел, чтобы с тобой что-то случилось.
— Ты это все время повторяешь. Посмотри хорошенько — кое-что со мной все-таки случилось. И могло быть хуже.
— Да. Извини. — Глаза полыхнули вдруг злостью. — Держался бы подальше от Эттеркаля, как я советовал, ничего бы и не было.
— Может быть.
Молчание объединило их, как трубка фландрина. В наступившей тишине стало проступать неизбежное.
— Ты был с ним в серых местах, — с горечью произнес Милакар.
— Был. — И хотя ответ уже читался в глазах Грейса, он все же спросил: — А ты?
— Нет. Говорил он о них много, но… Не знаю. Так и не собрались.
— Не огорчайся. Считай, тебе крупно повезло. — Он провел пальцем по шраму на скуле. — Тебе это кажется ужасным? Ты бы видел, что у меня внутри.
— Думаешь, я не вижу? — Теперь Милакар смотрел на него и даже едва заметно улыбался. — Тебе бы надо заглядывать иногда в зеркало. Как ты его убил? Красавчика Ситлоу?
— Мечом. Разрубил милое личико пополам.
— Ну… В этом ты весь, Гил. Стоит начать, и тебя уже не остановишь. Ты и меня пришел убить?
— Да.
— Мне жаль,
— Мне тоже. — Рингил посмотрел на висящий над кроватью шнурок. — Вызовешь своих ребят?
— А это поможет?
— Нет. Разве что умрешь не один, а в компании.
Милакар махнул рукой. Если он и боялся, внешне это никак не проявлялось.
— Тогда ни к чему. Столько впустую погубленных молодых жизней. Столько красивых тел. Я просто…
Он поднялся с кровати, очень проворно для своего возраста. Никакого оружия, только сила и ловкость уличного бойца. Рингил дал ему подойти и даже опустил руки — пусть думает, что у него есть шанс. Но когда Милакар был уже рядом, Рингил резким движением выбросил из рукава драконий нож и одним движением вогнал клинок Грейсу в шею. Второй рукой обхватил шею с другой стороны.
Так он и стоял, глядя в глаза бывшему другу, словно перед поцелуем. Кровь из перерезанной артерии стекала по пальцам и по руке и капала под ноги.
— У-у-у… — застонал Грейс. — Больно, Гил… Клянусь яйцами Хойрана…
Рингил держал его так, глядя в глаза, пока их не затуманила смерть. Потом вырвал кинжал, опустил руку, и тело тяжело, как мешок с мясом, свалилось на пол.
Мигнул голубой огонек.
Он обернулся.
И увидел себя в большом зеркале на противоположной от кровати стене.
Рингил вздохнул, подождал, пока придет облегчение, успокоится сердце, уляжется страх. Но ожидание затягивалось, а облегчение не приходило. Тот, что стоял в зеркале, усмехнулся. Рингил видел перепачканные кровью руки, напряженное, перечеркнутое шрамами лицо, мерцающие глаза. Выступающую из-за плеча рукоять Рейвенсфренда, верную кириатскую сталь. Кривой изгиб драконьего зуба в руке.
Тебе бы надо заглядывать иногда в зеркало.
Вот и заглянул.
Я знаю, что видел акийя. Знаю, кем ты можешь стать, если только захочешь.
Берег… существа на берегу, у кромки прибоя… странные хлюпающие звуки…
Они говорят о тебе.
И как последний удар молота, как направленный в цель клинок — предсказательница у Восточных ворот. Слова, пришедшие из памяти в Ибиксинри, когда он свалил Ситлоу на землю.
Битва грядет. Сойдутся силы, которых ты еще не видел. И битва эта сломит тебя и изменит.
Залетевший через открытое окно ветерок принес запах соли.
Восстанет темный властелин, приход его вещает ветер с болот.
Восстанет темный властелин…
— Вот оно как, — прошептал Рингил.
Муслиновые шторы колыхнулись, ветер пронесся по притихшей комнате. Рингил вытер руки и кинжал о шелковые простыни, убрал оружие в ножны. Поправил на спине Рейвенсфренд, чуточку сдвинул рукоять.