Сталь остается
Шрифт:
Аркет видела, как смотрят на нее Файлех Ракан и его люди, когда думают, что она не видит, и не могла осуждать их за эти взгляды. Погоня за призраками обернулась именно тем, чем и должна была обернуться.
И вот теперь ко всему добавилась еще одна беда: в результате то ли несчастного случая, то ли злого умысла Идрашан свалился с ног, вынудив их остаться на ночь в деревушке. Ветеринара или, по крайней мере, человека, достойного такого звания, в Бексанаре не нашлось, как не нашлось и того, кто мог бы провести следствие. Местный староста,
Ничего путного от задержанных они не узнали, разве что погрелись да размялись сами. Как часто бывает в подобных случаях, одни перекладывали вину на других, припоминались старые обиды, сводились давние счеты, выплывали на свет полузабытые грешки, делались невероятные признания, и все это под соусом обычной ерунды с местным колоритом: чумы, приносимой северо-восточным ветром и губящей животных, в первую очередь лошадей; разбойников, скрывающихся на болотах родственников, изгнанных из родных мест семей, постепенно теряющих человеческий облик злодеев; некоего высокого незнакомца в кожаном плаще и широкополой шляпе, бродящего по ночным улицам с явно недобрым умыслом; странных существ, прячущихся в темноте и пугающих людей жутким воем. По прошествии шести часов, так и не услышав ничего вразумительного, Аркет распорядилась, чтобы всех задержанных отпустили.
Теперь все ждали, выживет ли Идрашан.
Аркет скрипнула зубами. Если конь подохнет…
Тяжелые шаги на лестнице.
Аркет отвернулась от окна, пересекла комнатку и выглянула за дверь. Выйдя из-за угла, Файлех Ракан поднял голову, увидел ее и остановился на полушаге. Выглядел он после бессонной ночи усталым, на виске алела царапина — один из подозреваемых в саботаже оказал сопротивление при задержании.
— Госпожа…
Капитан склонил голову, сделав это скорее по привычке. Впрочем, привычки вечными не бывают, и у Ракана почтительность сохранялась разве что в тоне.
— Что с моим конем?
— К сожалению, госпожа, никаких изменений. Но я здесь не из-за этого. Есть кое-что новое.
— Ага. И что же?
— Деревенский староста сказал, что его люди схватили лодочных воров. Нашли их на лужайке у деревни. Спящих. Лодка без весел, так что дело ясное.
Аркет вздохнула. Деревенский староста — звали его Яншит — был абсолютным убожеством, некомпетентность которого соответствовала объему его брюха и раздутому представлению о собственной важности.
— И что? Нас это касается?
Ракан откашлялся.
— Дело в том, что воры утверждают, будто бы спасались от… э-э… неких живущих на болотах магических существ. И еще… у одного из них кириатский клинок.
Вот ведь дерьмо!
Она пробормотала это несколько раз, пока они спускались по лестнице. Неизвестно почему, но сердце вдруг заколотилось. Аркет не знала, что пугало ее больше — возможная ошибка и разочарование или подтверждение пробудившихся
Кириатский клинок, как же. Какой-нибудь заточенный обломок, обернутый веревкой с одного конца. Сколько таких ты уже видела.
Она ошибалась.
Здание, служившее одновременно складом и лодочным сараем, куда заключили пойманных воров, стояло на краю деревни. Подойдя ближе, Аркет увидела сваленное в кучу изъятое оружие и двух неопрятного вида часовых у двери. Сердце застучало еще сильнее при виде длинного кинжала, ручного топора, махакского копья и ножа, выточенного из зуба дракона. И поверх всего этого лежали, отливая тусклым блеском Ан-Монала, кириатские ножны, из которых выступала потертая и заботливо оплетенная рукоять боевого меча.
Она замерла, не сводя глаз с палаша. Меч подмигнул ей, как старый друг, немного самодовольно, как будто они не виделись несколько лет и теперь он вернулся неожиданно для всех преуспевающих малым.
А потом изнутри донесся голос, тягучий, ленивый, ослабленный дверью, но легко узнаваемый. Мягкие нотки переплетались с жесткими, в зажатых гласных тенаннского звенели сдержанная ярость и презрение.
— Знаешь, сержант, тебе бы поискать занятие поинтереснее, чем пытаться играть со мной в гляделки. Может, побреешься? Или напишешь завещание? Писать-то ты умеешь?
Аркет чуть не сорвала двери с петель. Они ударились с треском о стену, отскочили, и ей пришлось придержать их локтем.
— Рингил?!
— Ну… — Ее изумление отразилось в его глазах. Рингил даже подался немного назад. Помедлил, пришел в себя. Кивнул. Все заняло не больше секунды. — Аркет Индаманинармал. Впечатляющий выход. Похоже, высшие силы и впрямь действуют сообща.
— Что я говорил, — проворчал сидевший рядом с Рингилом бородатый здоровяк, и Аркет тут же узнала его. — А ты еще не верил.
— Дрэгонсбэйн? И ты здесь?
— Привет, Аркет, — ухмыльнулся махак. — И к чему эти церемонии? Меня уже никто так не называет.
— Теперь ты понимаешь, как я себя чувствую, — фыркнул Рингил.
В помещении было четверо местных с алебардами. Став свидетелями невероятного обмена любезностями между важной столичной гостьей и тремя жалкими ворами, бедняги опустили оружие и в недоумении переводили взгляды с Аркет на троицу пленных. Первым пришел в себя Ракан.
— Вы знаете этих людей, госпожа?
— Да, знаю. Кроме молодой женщины…
— Шерин Херлириг Мернас, — вставил Рингил, сопроводив представление соответствующим жестом. Женщина ничего не сказала, только молча смотрела на Аркет пустыми от усталости глазами. — И Эгар, сын Эркана, из махакского клана скаранаков, также известный в этой части света как Дрэгонсбэйн, Сокрушитель Драконов.
Ракан переменился в лице. Во всей империи не более двух десятков человек носили почетный титул Дрэгонсбэйна. Капитан гвардии Вечного трона шагнул вперед, прижал правый кулак к левому плечу и коротко поклонился махакскому воину.