Сталевар
Шрифт:
Знает Арзамасцев, что в электропечах сталь будет плавиться не долгие часы, как сейчас в мартенах, а короткие. На старых электропечах Свердловского ВИЗа сталевары дают за смену по две плавки. В Северском намечены печи покрупней, плавки, вероятно, будут подольше. Но ведь и на тех печах пойдет борьба за скоростное сталеварение!.. И, может, когда-нибудь до минут доведут плавку — как в тагильских конвертерах…
Знает Арзамасцев, что северские мартеновцы неизбежно станут электрометаллургами. Все знает!
Но когда приходит он на смену — гонит от себя эти мысли. С ними трудна работать.
Но сколько ни гони эти мысли перед сменой, — после смены они иногда возвращаются. Любой нормальный человек помнит о неумолимом и неизбежном. Даже самый жизнерадостный, даже самый беззаботный…
А то еще и во время смены вспомнишь…
Вот в бешеном темпе ведет завалку краномашинист Николай Павлович Васенин. Стремительно цепляет мульды с шихтой хоботом завалочной машины, вгоняет в печь, в огонь, переворачивает там и, уже пустые, аккуратно, бережно возвращает на платформы.
Когда-то в рекордный срок — за две с половиной недели — обучился он этому непростому труду и двадцать пять лет отдал ему. Ближе и чаще всех подходит он к жаркому пламени мартена. Больше всех с него льется пота. В далекие, «гребковые» времена его работа казалась сравнительно легкой подручному Коле Арзамасцеву. Теперь, сталевару Арзамасцеву, она кажется тяжелой.
Но Васенин к ней привык и только об одном мечтает: контроллер с управлением подальше бы от огня поставить! Не на полметра, как сейчас, а хоть бы на метр!
Наверняка на электропечах это никакого значения иметь не будет. Ведь дугу на период завалки выключают! Это мартен не гасит своего пламени от холодного и до холодного ремонта… Но сейчас, сегодня для Васенина это важней всего. Может, до электропечей он и на пенсию успеет уйти?.. А поработать бы последние годы не в полуметре, а хоть в метре от огня — какое облегчение!
Вот поднимает заслонки перед завалочной машиной первый подручный Геннадий Тихонович Петров. Он очень давно подручный. Здешнее училище он окончил в том году, когда Арзамасцев стал сталеваром. У него такой же диплом. И литературу читает, и журнал «Металлургия» выписывает. И знает немало. Грамотный мужик! Но вот взять на себя печь — не решается. Именно не решается. Не стремится к этому и очень неохотно подменяет сталевара. Неужто из-за мягкого своего характера боится, что печь у него выйдет из повиновения?
А ведь на электропечах он может показать себя совсем другим! Не исключено, что иные человеческие свойства там потребуются. Роль грамотности наверняка возрастет. А вот поубавится ли роль смелости? Не угадаешь! Поработать надо, чтоб понять…
Защищает в техникуме диплом второй подручный, Иван Мотыхляев, уже месяц заменяет его у печи Сергей Силин. И дед, и отец Сергея плавили здесь сталь. Наследственная профессия! И у Сергея десятилетка за плечами. Мог бы учиться дальше. Но чего-то не учится. Хотя, вроде, и мартенов не боится и уходить от них не собирается.
Как
Однако пока что мартеновские печи горят, плавят металл, и нужно думать о том, чтобы работать на них было легче и чтоб металл обходился подешевле. И потому перед майскими праздниками 1975 года оформил Николай Григорьевич Арзамасцев очередное свое рационализаторское предложение. Оно позволяет ликвидировать ручной труд еще на одной операции — на заливке жидкой огнеупорной массой заслонок для мартеновских шлаковиков. Сейчас это делают шестеро рабочих — лопатами. А может делать один мостовой кран, который будет возить над заслонкой бункер с огнеупорной массой.
Горят мартены, работают, живут, дают пока что намного больше половины всей стали в стране. И, покуда жив мартеновский процесс, он будет, как все живое, и развиваться, и совершенствоваться, и цепляться за любую возможность продлить свою жизнь.
Теперь, спустя много лет, понятно, что кислородное дутье в мартенах, которым прославился тагильчанин Анатолий Морогов, было всего лишь яростной защитной реакцией мартеновского процесса на возрождение давнишнего его соперника — казалось бы, надежно похороненного на рубеже XX века процесса конвертерного.
Когда-то, в середине прошлого века, для получения стали жидкий чугун продували в конвертерах струей воздуха. А кислорода, как известно, в воздухе не так уж много… И поэтому не выдержали конвертеры соревнования с мартенами.
Однако в середине нашего века конвертеры заработали на чистом кислороде и пошли в наступление. Да еще как стремительно и победоносно пошли!.. В конце прошлого века так шли в наступление мартены, раздавливая, сметая на своем пути конверторные цехи во всем мире.
А теперь мартены лишь обороняются. Они похожи на многочисленное и еще очень сильное войско, способное и на контратаки и даже на контрнаступления, но это войско обречено самим ходом истории.
Кислородное дутье в мартенах было явным и блестящим контрнаступлением. Кислородные конвертеры еще не успели показать себя, а мартены уже сделали мощный рывок вперед и заняли очень выигрышные позиции.
Немало читал и слыхал Николай Арзамасцев о двухванных мартеновских печах. Знает, что уже работают такие печи в Череповце, на «Запорожстали», и на Магнитке их целых четыре. Череповецкая печь дает миллион тонн стали в год. Совсем недавно, в апреле семьдесят пятого, прочитал в «Правде», что один только двухванный магнитогорский мартен № 35 должен выдать в последнем году девятой пятилетки полтора миллиона тонн стали. Почти вдвое больше всего северского цеха… Видно, есть что-то любопытное и живучее в этих необычных печах, в этих «двугорбых верблюдах», как называют их некоторые инженеры. Может, это тоже серьезное контрнаступление мартеновского процесса? Не зря же о двухванных печах столько споров!.. Поработать бы на такой печке, разобраться, понять бы самому — продлят они мартеновский век или только отсрочат неумолимое?