Сталин без лжи. Противоядие от «либеральной» заразы
Шрифт:
9. Одновременно с широким развёртыванием шпионской и подрывной работы на заводах Военной промышленности Мининым-Брилем, согласно специальным указаниям, развёртывалась сеть ПОВ (“Польская Военная Организация”).
По показаниям Минина-Бриля, указанная организация, согласно полученных им установок от Зам. Начальника Лодзинской дефенсивы Недельского, является закордонным филиалом “ПОВ”.
Задачей деятельности “ПОВ” в СССР по директиве польской разведки является организация к.-р. повстанческих, шпионских и террористических групп.
С одной из таких групп и был, по заданию упомянутого Недельского, связан
Материалами следствия устанавливается, что Мининым-Брилем при посредстве участников к.-р. группы в Киевском
Польском Техникуме были организованы группы “ПОВ” в Бердичеве (Сахацким), в Виннице (Гельнером и Набловским), Умани (Яворовским и Голяновским), в Гневов (Чавловским) и в Казатине (Пиотковским) (указанные лица арестованы, частично были осуждены по делу “ПОВ”).
Для развертывания работы “ПОВ” по показаниям Минина в 1931 году разведывательными органами Польши был прислан специальный резидент Дудкевич (обнаружен на территории Союза и арестован)
10. Проводившаяся шпионская и диверсионная работа широко финансировалась разведорганами Польши.
На 23-е августа по делу к.-р. организации в Военной промышленности арестовано 70 человек.
Следствие продолжается» [384] .
Прочтя этот документ, кое-кто может скептически хмыкнуть. Дескать, что было нужно польским шпионам на Дальнем Востоке? Тем не менее, польско-японское сотрудничество в деле борьбы с нашей страной – отнюдь не плод воспалённого воображения следователей НКВД. Корни его уходят ещё в годы русско-японской войны, когда молодой революционер Юзеф Пилсудский ездил в Токио за помощью. В тот раз сотрудничество было весьма скромным, ограничившись сбором пилсудчиками разведывательной информации о России, за что японский военный атташе в Лондоне полковник Таро Уцуномия выплачивал им 90 фунтов в месяц [385] . Однако сейчас в распоряжении Пилсудского были все ресурсы польского государства.
В сообщении ИНО [386] ОГПУ от 19 марта 1932 года на имя Сталина, подписанном заместителем председателя ОГПУ В.А. Балицким и начальником ИНО А.Х. Артузовым приводились очередные сведения, полученные от нашего источника во французском генштабе. Советский агент успел незадолго до этого побывать в Варшаве, где беседовал с начальником штаба польской армии генералом Гонсяровским, сообщившим ему, что осенью 1931 года Варшаву посетила группа высокопоставленных японских офицеров. В ходе этого визита между генштабами двух стран было заключено письменное соглашение:
«Гонсяровский отметил, что согласно этому соглашению Польша обязана быть готовой оттянуть на себя силы большевиков, когда японцы начнут продвигаться по территории СССР» [387] .
8 июля 1934 года в Польшу с трёхдневным визитом для ознакомления с состоянием её военной подготовки прибыл брат японского императора принц Коноэ, который привёз Пилсудскому письмо от бывшего военного министра Японии генерала Араки. Занимая этот пост, Араки активно выступал в 1932 году за начало военных действий против СССР. Японский военный сообщал о намерении напасть на Советский Союз, используя в качестве повода КВЖД, но жаловался на слабость японской авиации, из-за
В сентябре 1934 года Варшаву посетила японская военная миссия во главе с начальником авиационной школы в Аконо генералом Харута [389] . К осени 1934 года польско-японское военно-техническое сотрудничество шло полным ходом. Советник полпредства в Варшаве Б.Г. Подольский сообщал 11 ноября зам. наркома Б.С. Стомонякову, что «японский генштаб осуществляет широкую деятельность наблюдения за СССР из Прибалтийских стран и из Польши», а «польская военная и металлургическая промышленность имеет японские заказы» [390] .
Япония разместила в Польше двухгодичный заказ на изготовление 100 тыс. винтовочных стволов, а также приобрела у неё лицензию на истребитель П-7. Польские предприятия выполняли японские заказы на стальной прокат, бронеплиты, трубы и турбины [391] .Однако вернёмся к пойманным ОГПУ польским шпионам. Хрущёвских реабилитаторов все эти соображения, как и наличие в деле секретных материалов, собранных ликвидированной шпионской группой для передачи в Варшаву, ничуть не смутили. В 1956 году Минин-Бриль и его подельники были реабилитированы.
Приборы для Пилсудского
Реальным было и нацеленное против СССР польско-румынское сотрудничество, подкреплённое договором о взаимопомощи от 3 марта 1921 года, продлевавшимся на очередные пять лет в 1926, 1931 и 1936 и годах [392] . Вот что докладывали Сталину Ягода и Миронов 23 ноября 1933 года:
«13 октября с.г. на заводе “Электроприбор” в г. Ленинграде была обнаружена пропажа секретного чертежа – схемы управления артиллерийским огнем береговой обороны.
Негласным расследованием этого факта ОГПУ было установлено, что чертёж присвоен заводским инженером Зильберберг Львом Яковлевичем.
1 ноября последний был арестован и на квартире у него обнаружены 3 секретных чертежа военных заказов, находящихся в производстве на заводе “Электроприбор”.
Следствием установлено: инж. Зильберберг, проживая в 1921-23 гг. в г. Аккермане (Бессарабия), был завербован румынской разведкой (сигуранцей) в лице сотрудника разведки Керлера, при содействии некоего гр. Капелюшника, также тайного агента разведки.
В 1923 г. Зильберберг был нелегально переброшен на территорию СССР для ведения по заданию разведки шпионской работы, где выдал себя за политэмигранта.
В декабре того же года Зильберберг по заданию разведки вступил добровольно в РККА и был зачислен в 6-й полк связи в г. Киеве. Затем, будучи демобилизованным, пробрался во СТУЗ и по окончании его в 1931 г. переехал в г. Ленинград, где и поступил на завод “Электроприбор” в качестве инженера.
В конце 1931 г. Зильберберг установил связь с упомянутым тайным агентом румынской разведки Капелюшником, также перебравшимся в СССР и устроившимся инженером на военный радиозавод им. Коминтерна в Ленинграде.