Сталин и народ. Почему не было восстания
Шрифт:
Практика восстановления спецпереселенцев в гражданских правах была законодательно закреплена специальным постановлением ЦИК СССР от 27 мая 1934 года [86] . Большинство освобожденных спецпереселенцев, несмотря на проводившуюся с ними пропагандистскую работу, выезжало из мест поселений, что вызывало серьезную озабоченность руководства ОГПУ— НКВД. 2 января 1935 года М. Д. Берман в письменном рапорте на имя Г. Г. Ягоды отмечал: «…На 1 ноября 1934 года со дня существования трудпоселков всего восстановлено в правах 8 505 семей— 31 364 человека, из которых осталось в трудпоселках 2 488 семей — 7 857 человек, или 25,1 % к числу восстановленных… По Северному Краю из восстановленных в правах 9 621 чел. осталось в трудпоселках 968 человек… Для недопущения в будущем подобных явлений считаю необходимым предложить Нач. Управлений УНКВД следующее: 1. Воспретить массовое восстановление спецпереселенцев в гражданских правах; 2. Восстанавливать в правах в индивидуальном порядке
86
СЗ СССР. 1934. № 33. Ст. 257.
87
ГАРФ. Ф. 9479. Oп. 1. Д. 29. Л. 12–15.
На этом рапорте Г. Г. Ягода поставил резолюцию: «Надо немедленно дать указание, что восстановление в правах не дает права отъезда. Если нет закона, то надо войти или в ЦК или в ЦИК. Составьте записку и приведите эти цифры. 5.1. Г. Я.» [88] . Не удовлетворившись этим, Г. Г. Ягода написал И. В. Сталину письмо следующего содержания (письмо датировано 17 января 1935 года):
«Постановлением ЦИК СССР от 27/V-34 года о восстановлении трудпоселенцев в гражданских правах, безусловно, предполагалось оседание восстановленных в местах поселения.
88
Там же. Л. 12.
Однако, поскольку специального пункта в закон внесено не было, по мере восстановления в правах отмечены массовые выезды трудпоселенцев из мест поселения, что срывает мероприятия по освоению необжитых мест.
Вместе с тем, возвращение восстановленных трудпоселенцев в те края, откуда они были выселены, политически нежелательно.
Считаю целесообразным издание ЦИКом Союза ССР дополнения к постановлению от 27 мая 1934 года, где должно быть указано, что восстановление в правах трудпоселенцев не дает им права выезда из места вселения» [89] .
89
Там же. Л. 10.
В постановлении ЦИК СССР от 25 января 1935 года говорилось: «Восстановление в гражданских правах высланных кулаков не дает им права выезда из мест поселений» [90] . Это сильно девальвировало понятие «восстановление в правах». Если в 1932–1934 годах восстановление в избирательных правах во многих случаях влекло за собой и освобождение из «кулацкой ссылки» и получение вслед за этим более или менее полноценного статуса полноправного гражданина, то с 1935 года положение довольно резко изменилось. Теперь восстановленные в правах лишались возможности выезда из трудпоселков и сохраняли статус трудпоселенцев. Для них это событие мало что теперь меняло в их жизни, за исключением снятия некоторых ограничений по передвижению, выбору работы и места жительства внутри «кулацкой ссылки». Фактически в таком же положении оказались и остававшиеся в «кулацкой ссылке» восстановленные в правах в 1932–1934 годах, однако некоторым из числа последних в 1938–1941 годах по решениям местных органов власти было разрешено покинуть трудпоселки и выехать к избранным ими местам жительства [91] .
90
СЗ СССР. 1935. № 7. Ст. 57.
91
ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 949. Л. 77.
С 1932 года установилась практика ограничений распространения соответствующих прав на членов семей, восстановленных в правах. Это право распространялось только на жен и детей восстановленных в правах, а остальных членов семьи (родители, братья, сестры и др.) это не касалось. Если семья состояла из отца, матери и детей и в правах восстанавливался отец, то соответствующие права получали все члены данной семьи, а если в правах в такой семье восстанавливался кто-то из детей, не состоящий в браке и не имеющий собственных детей, то он (она) оставался единственным членом семьи, обладающим таким правом. В 1935–1936 годах было восстановлено в правах 115 676 трудпоселенцев [92] .
92
Там же. Д. 89. Л. 209–210.
Однако восстановление в избирательных правах отнюдь не являлось синонимом полноправности. Трудпоселенцы по-прежнему ощущали себя
93
Там же. Д. 41. Л. 8.
В конце 1936— начале 1937 годов имели место отдельные факты возвращения бывших кулаков в села и деревни, где они проживали до раскулачивания. Некоторым из них по решениям местных органов власти были предоставлены дома, приусадебные участки и возвращена часть конфискованного движимого имущества. Однако подобная практика уже весной 1937 года была пресечена. В разъяснении Генерального прокурора СССР А. Я. Вышинского от 14 апреля 1937 года, направленном в СНК СССР, отмечалось, что «лица, высланные за конкретные преступления или как социально опасный элемент на определенный срок, по отбытии этого срока имеют право вернуться в прежние места жительства», а лица, «высланные в порядке раскулачивания в спецпоселки, в силу постановления ЦИК СССР от 25/I—1935 года (Собр. Зак. СССР 1935 г. № 7 ст. 57) права возвращения в прежние места жительства не имеют» [94] . А в разъяснении Наркомата юстиции СССР от 14 апреля 1937 года говорилось, что ст. 135 Конституции СССР «не имеет никакого отношения к вопросу о ссылке и высылке» и «ранее высланные не имеют права требовать своего возвращения на места прежнего жительства со ссылкою на 135 ст. Конституции СССР» [95] .
94
Там же. Ф. 5446. Оп. 20а. Д. 931. Л. 2.
95
Там же. Л. 1.
После принятия Конституции СССР 5 декабря 1936 года трудпоселенцы, как и все взрослые граждане, вносились в списки избирателей и участвовали в выборах в Верховный Совет СССР, республиканские и местные Советы. Например, в постановлении Президиума Верховного Совета РСФСР от 21 октября 1939 года «О ходе подготовки к выборам в местные Советы депутатов трудящихся» указывалось: «Установить, что в спецпоселениях избирательные округа и избирательные участки по выборам в краевые, областные, окружные и сельские Советы депутатов трудящихся образуются на общих основаниях» [96] .
96
Там же. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 52. Л. 3.
Все это, однако, не могло заслонить в сознании трудпоселенцев очевидного факта, что они лишены свободы и фактически находятся в ссылке. Естественным поэтому было стремление несвободных людей вырваться на свободу. Широкий размах приняло бегство из «кулацкой ссылки», благо бежать из трудпоселка было несравненно легче, чем из тюрьмы или лагеря. Только с 1932 по 1940 года из «кулацкой ссылки» бежали 629 042 человека, а было возвращено из бегов за тот же период — 235 120 человек (табл. 2). Причем в некоторых районах сосредоточения «кулацкой ссылки» количество бежавших превысило число остававшихся в трудпоселках. Так, в 1938 году специальная комиссия НКВД обследовала трудпоселки в Архангельской области и установила, что из 89,7 тыс. состоявших здесь на учете трудпоселенцев 38,7 тыс. находились в наличии, а 51,0 тыс. числились в бегах. Активного розыска беглецов обычно не велось. В той же Архангельской области коменданты трудпоселков объявляли их розыск только в том случае, если им случайно удавалось узнать, где проживают бежавшие [97] .
97
Там же. Д. 48. Л. 15; Д. 54. Л. 7.
До 1937 года количество бежавших было значительно больше, чем возвращенных из бегов, но эта разница из года в год неуклонно сокращалась. В 1932 году бежавших было в 5,5 раза больше, чем извращенных из бегов, в 1933 году — в 4,0 раза, в 1934 году — на 92,8 %, 1935 году — 29,6 %, 1936 году — 13,5 % и в 1937 году— на 16,0 %. С 1938 года картина изменилась: теперь уже, наоборот, возвращенных из бегов стало больше, чем бежавших: в 1938 году — на 12,6 %, в 1939 году — на 12,9 %, в 1940 году — на 3,0 % (см. табл. 2.).