Сталин и органы ОГПУ

Одной из зловещих фигур в органах ОГПУ был Генрих Ягода. Это был исполнитель директив Льва Троцкого, Н. Бухарина, А. Рыкова, А. Енукидзе.

С 1920 г. Ягода — член президиума ВЧК. С 1924 г. — заместитель председателя коллегии ОГПУ. С 1924 по 1926 г. работал с Ф. Дзержинским. Это были два противоположных характера, по духу враги с разными точками зрения на существующий советский строй.

Дзержинский рекомендован во главе ВЧК В.И. Лениным, а Ягода — Троцким, Бухариным, ранее Свердловым, А. Рыковым, Г. Зиновьевым,

Л. Каменевым. Ягода чувствовал громадную поддержку оппозиции и делал в органах ОГПУ все против Дзержинского. Поэтому Дзержинский свой огонь критики обрушил прежде всего на Троцкого и троцкистов. Дзержинский имел некоторые агентурные данные о том, что Троцкий и многие его подопечные состоят на службе иностранных разведок и регулярно за продажу интересов своей Родины получали из-за кордона от эмиссаров деньги в твердой валюте.

Вспоминает бывшая сотрудница ВЧК Елизавета Петровна Матенкова: «Дзержинский страдал бронхиальной астмой и туберкулезом легких. У него часто наблюдались приступы бронхиальной астмы. В этих случаях сотрудники ВЧК давали ему парное молоко. В 1926 г. Феликс Эдмундович выступал на Пленуме ЦК ВКП(б). Разумеется, там более половины зала была правотроцкистская оппозиция: Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев, Рыков, Ягода и др. Во время выступления у Дзержинского на трибуне произошел приступ сердечной астмы.

Поскольку многие в ЦК ВКП(б) относились к Дзержинскому враждебно, то с подачи троцкистов дали выпить ему молока, после которого он тут же на трибуне скончался. Мы в ВЧК считали, что Дзержинского отравили пособники троцкистов. На Пленуме речь Дзержинского была пламенной в защиту молодой Советской власти и против реставраторов капитализма в России, известных уже всем троцкистов. Зная враждебное отношение Ягоды к Дзержинскому, мы не исключали его причастности к смерти Дзержинского.

Да, Ягода был и значился с 1924 г. в органах ОГПУ. Он был ненавистен простому народу в России. Начали появляться на делах арестованных его резолюции «Расстрелять». Это немудрено было тогда, что простой рядовой комиссар ОГПУ выносил постановление о расстреле жертв.

Вследствие засилья троцкистов, эсеров, меньшевиков в аппарате ОГПУ, утрамбованных Ягодой, Рыковым, Бухариным, Сталин в то время к кадрам верхушки в ОГПУ никакого отношения не имел. Занявший пост председателя коллегии В. Менжинский был человеком больным, страдавшим астмой. Лицо его было безжизненным, белое как бумага. Этим воспользовались Ягода и вся оппозиция. Сталин с 1924 по 1936 год, можно сказать однозначно, не знал, что творится в ОГПУ. В эти годы Ягода сформировался, как отъявленный троцкист и уничтожал неугодных ему честных граждан, боясь разоблачения, провалов оппозиции. Подопечные Ягоды готовили компроматериал на противников троцкизма, а Ягода умело их подсовывал на подпись Менжинскому. Некоторые, конечно, ненавидели ОГПУ, особенно оппозиция. В 1925 г. была неизвестным брошена бомба в комендатуру ОГПУ, но никто от разрыва не пострадал, даже дежуривший наш сотрудник из оперотдела.

Был у нас некий Окунев по наружному наблюдению за троцкистами, в том числе и за Рыковым, Бухариным. Иногда сотрудник в толпе терял объект наблюдения, о чем докладывал начальству. В этих случаях сотрудник подвергался гражданской казни. Был такой начальник Офицеров, который водил несчастного в подвал на расстрел. Бывало, идет по лестнице в подвал, ткнет в спину жертву дулом маузера № 2 и скажет: «Ну, сволочь, пошел вон отсюда! В следующий раз утеряешь объект, обязательно

здесь же сам расстреляю». Несчастный ни жив-ни мертв вылезал из подвала здания Лубянки. Там такие дебри, что сам черт не вылезет оттуда.

Я появился в Москве из Ленинграда, из Володарского района. В 1929 г. работал инспектором ДСИ. Затем оказался в Москве в дивизии ОСНАЗ, позднее в 3-й пограншколе. Но вскоре начальником штаба дивизии Мироновым был направлен в оперотдел ОГПУ правительственной охраны. Мой старший начальник был Гульст, а выше — Карл Паукер. Первый из них был хам и матерщинник, второй — жестокий, как Аракчеев. Застал В. Менжинского, Ягоду, Первый из них был образованный, знал до 8 иностранных языков. Однако он мешал оппозиции, Ягоде и решили его сжить со света.

В ОГПУ из высокого руководства я застал Ягоду, Фриновского, эсера Агранова, Бермана, Буланова. Менжинский мешал Рыкову, Троцкому, Бухарину, Ягоде. И они приступили к делу. Вначале Буланов со своими подчиненными опрыскали в кабинете Менжинского жидкой ртутью мебель, диван, шторы, занавески. На даче перемешали с жидкой ртутью краску и покрасили комнаты дачи, где предстояло Менжинскому жить.

15 марта 1938 г. Ягода на судебном процессе показал: «Я не претендовал на пост председателя коллегии ОГПУ. Я отрицаю свою инициативу в умерщвлении Менжинского. Решение правотроцкистского центра убрать Менжинского мне передал секретарь ЦИК А. Енукидзе, в интересах заговорщической организации правых. В целях конспирации были мною привлечены врачи Левин, Казаков, Плетнев. Это полностью нас освобождало от ответственности. 10 марта 1934 г. Менжинский скончался».

А вот что показал на суде А. Рыков: «Ягоду я вырастил как оппозиционера. Он нас информировал о провалах нашей оппозиции и о том, что знает о нас Политбюро ЦК ВКП(б). По всем вопросам Ягода слушался моего совета. Я научил его изворачиваться перед ЦК ВКП(б), лицемерить, лгать, прикидываться другом партии. Он врал о существующем голоде на Кавказе, Украине».

Мне пришлось Ягоду периодически сопровождать из дома по ул. Мархлевского до здания на Лубянке. Был у него как сопровождающий на дачу в Горки-10 к А.М. Горькому. Оказывается, Ягода завел флирт с женой сына Горького Максима Пешкова и сожительствовал с ней. Во время болезни Горького Сталин и Жданов дважды посетили его в особняке на Спиридоновке.

Связным у Троцкого с оппозицией был Бессонов, который работал в торгпредстве в Берлине.

Бессонов 02.03.38 г. на суде показал: «Неожиданно для меня Троцкий остановился на А.М. Горьком. Троцкий тогда мне сказал: «Горький мешает Рыкову, Бухарину, Зиновьеву. Он очень близок к Сталину. Горький все больше завоевывает интеллигенции в СССР и на Западе, которая покидает меня». В этой связи Троцкий высказал мысль о физическом устранении Горького. Ягода под угрозой заставил кремлевских докторов Казакова, Левина продолжать лечебными препаратами умерщвлять Горького, а затем и его сына Максима.

Троцкий Бессонову сказал: «Прежде всего надо умертвить Максима Пешкова. После гибели любимого сына Горький превратится в дряхлого, безобидного старца и выйдет из политической, общественной игры».

Мне довелось провожать А. Горького, уже покойного, от Дома Союзов до Красной площади. Неожиданно рядом я увидел А. Рыкова. Это был дистрофически истощенный старик. Он все время, на всем пути озирался и недружелюбно поглядывал на меня.

Из показаний секретаря А. Горького П.П. Крючкова: