Сталин: как это было? Феномен XX века
Шрифт:
Конечно, Сталин, восстанавливая в ходе Великой Отечественной войны Российскую империю в ее дореволюционных границах, спасал тем самым от исчезновения Российское государство. Но, как мне это сейчас представляется, спасение самого народа, населяющего это государство, было для него побочной целью. Многие его действия подтверждают этот вывод. Вот, например, его распоряжения о том, чтобы в начале 1930-х годов выгребать у крестьян РСФСР и Украины подчистую все зерно. И это во время бушевавшего в стране жуткого голода, когда на Украине дело доходило до каннибализма, до того, что матери, помутившись рассудком, поедали своих детей (такие случаи зафиксированы в донесениях ОГПУ). И в это же самое время он же приказывал не только снизить налоги на Грузию, но и поставлять
СКОЛЬКО АВТОРОВ У ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ?
На внешнюю политику Сталина оказал огромное воздействие феномен, который в истории получил собственное название — холодная война. Собственно, не только на внешнюю, но и на всю внутреннюю политику Советского Союза и вообще на послевоенное развитие всего мира.
На Западе считается, что толчком к холодной войне послужила речь Сталина, произнесенная 9 февраля 1946 года перед избирателями Сталинского избирательного округа г. Москвы при выборах в Верховный Совет СССР, где он заявил, что капитализм в силу своей внутренней природы не может жить без кризисов и войн и потому советским людям следует готовиться к военному будущему.
Советские историки и идеологи начало холодной войны всегда отсчитывали со времени произнесения У. Черчиллем речи в Вестминстерском колледже г. Фултон, США, 5 марта 1946 года. Речь называлась «Мускулы мира», произнесена была в присутствии президента США Г. Трумэна, и в ней бывший английский премьер-министр заявил, что «на Европу опустился железный занавес», по одну сторону которого оказались демократические народы, а по другую — «полицейские правительства» и «никто не может сказать, чего можно ожидать в ближайшем будущем от Советской России и руководимого ею международного коммунистического сообщества и каковы пределы, если они вообще существуют, их экспансионистских устремлений и настойчивых стараний обратить весь мир в свою веру».
Черчилль в этой речи сознательно искажал действительность. Кто-кто, а уж он-то знал, что не было у Сталина намерений распространять влияние СССР до Ламанша. Черчиллю просто не нужен был СССР в Европе в качестве политического конкурента. Потому и натравливал Трумэна на холодную войну.
Сегодня уже мало у кого вызывает сомнения, что ответственность за резкое обострение отношений между СССР и Западом в послевоенное время несут обе стороны, но при этом Запад — больше. И вот почему.
17 марта 2005 года на 102-м году жизни умер бывший посол США в СССР в послевоенные годы Джордж Кеннан. Пресса западных стран и России запестрела заголовками: «Скончался инициатор и архитектор “холодной войны”», «умер один из авторов “холодной войны”», «ушел из жизни человек, который придумал и развил доктрину, согласно которой распространение коммунизма необходимо сдерживать» и т.п.
При этом имеется в виду ставшая в свое время знаменитой так называемая «Длинная телеграмма». Это был февраль 1946 года. Д. Кеннан в это время временно замещал посла США в Москве А. Гарримана. Из Вашингтона в посольство США в Москве пришла официальная бумага из министерства финансов США с просьбой к послу объяснить, почему русские отказываются следовать рекомендациям Всемирного банка и Международного валютного фонда. Ответ Кеннана поступил в Вашингтон через две недели в виде телеграммы объемом в 8 тысяч слов. Позже сам Кеннан составил конспект этой телеграммы из 10 пунктов, которые звучали так:
«1. Не ведите себя с русскими дружелюбно.
2. Не говорите с ними об общности целей, которых в действительности не существует.
3. Не делайте необоснованных жестов доброй воли.
4. Не обращайтесь к русским ни с какими запросами иначе, как дав понять, что вы на практике выразите недовольство, если просьба не будет удовлетворена.
5. Ставьте вопросы на нормальном уровне и требуйте, чтобы русские несли полную ответственность
6. Не поощряйте обмена мнениями с русскими на высшем уровне, если инициатива не исходит с их стороны по крайней мере на 50 процентов.
7. Не бойтесь использовать “тяжелое вооружение” даже по проблемам, казалось бы, меньшей важности.
8. Не бойтесь публичного обсуждения серьезных разногласий.
9. Все наши правительственные, а также частные отношения с Россией, на которые может повлиять правительство, следует координировать с нашей политикой в целом.
10. Следует укреплять, расширять и поддерживать уровень нашего представительства в России» {261} .
Несколько ранее Кеннан предупредил Вашингтон: «Я, как человек, имеющий примерно 11-летний опыт работы в России, категорически заявляю, что было бы весьма опасно для нас, если бы русские освоили атомную энергию, как и любые другие радикальные средства разрушения дальнего действия, против которых мы могли бы оказаться беззащитными, если бы нас застали врасплох. В истории советского режима не было ничего такого, я это подчеркиваю, что дало бы нам основания полагать, что люди, находящиеся у власти в России сейчас или те, кто будет находиться у власти в обозримом будущем, не применят, без всяких колебаний, эти мощные средства против нас, коль скоро они придут к выводу, что это необходимо для укрепления их власти в мире».
Знакомство с большей частью письменного наследия Кеннана позволяет прийти к выводу, что все эти 10 пунктов выказывают отношение Кеннана не столько к Сталину и его ближнему окружению (Молотову, Вышинскому), сколько к России и к русскому народу как таковому. Совсем не так, а часто и диаметрально не так, воспринимали своих русских союзников Рузвельт и его окружение. Потому и не разделяли резко негативных по отношению к советскому руководству рекомендаций Кеннана на протяжении всех военных лет. Характерна в этом отношении реакция Г. Гопкинса на мнения Кеннана («Я ваше мнение уважаю, но принять его не могу»). Более близко и более длительное время знавший советское руководство Ч. Болен по поводу высокого самомнения Кеннана о том, что он чуть ли не единственный в Америке аналитик, хорошо знавший Россию, заметил: «В Америке нет экспертов по России, есть лишь люди, которые могут выступать не более чем в качестве наблюдателей».
Хотя, надо отдать должное аналитическим способностям Кен-нана, в оригинальном тексте его «Длинной телеграммы» было действительно немало ценных аналитических наблюдений. Например, такой пассаж:
«Советская система, как форма внутригосударственной власти, еще не до конца изучена. Сейчас необходимо убедиться, что она хорошо выжила в результате успешной передачи власти от одного лица (или группы лиц) другому. Смерть Ленина стала первым этапом в этой цепи и привела к разорению государства в течение целых 15 лет. Смерть Сталина — второй этап. Но и это еще не окончательное испытание для страны. Советская внутренняя система будет теперь во многом зависеть от результатов недавней территориальной экспансии и целой серии дополнительных накладок, с которыми в свое время приходилось иметь дело царизму. У нас есть доказательства, что основанная масса российского народа со времен Гражданской войны еще не была эмоционально так далека от доктрины коммунистической партии, как ныне…. Поэтому внутренняя крепость и постоянство движения не могут рассматриваться как гарантированные».
Не надо забывать, что эти строки датированы 22 февраля 1946 года. Но в них прозорливо предсказаны события времен Хрущева и Горбачева.
Кеннан тогда не знал, что его «Длинная телеграмма» по сути изложенных в ней идей в части внешнеполитических рекомендаций по взаимоотношениям американского руководства со сталинским один в один совпадала с рекомендациями М. Литвинова, высказанными тем в июне 1946 года. Но содержание двух этих документов совпало по сути и оказало решающее воздействие на американскую политику в отношении СССР и на долгие годы определило и внешнеполитическую линию Сталина.