Сталин: правда и ложь
Шрифт:
"Сокольников: Бухарин окончательно порвал со Сталиным и находится в трагическом положении.
Бухарин: Сталин это Чингисхан и беспринципный интриган, который все подчиняет сохранению своей власти.
Сталин знает одно средство — месть, и в то же время всаживает нож в спину. Поверьте, что скоро Сталин нас будет резать.
Что касается политической линии Сталина, то она губительна для революции и ведет к гражданской войне. С ним мы можем пропасть.
Сокольников: Томский как-то, сидя за столом со Сталиным, сказал ему: "Наши рабочие в тебя стрелять начнут".
Бухарин: При Сталине и тупице Молотове, который учит меня марксизму и которого мы называем "каменной задницей", ничего сделать нельзя.
Каменев: Каковы ваши силы?
Бухарин: Наши потенциальные силы огромны. Рыков, Томский, Угланов абсолютно наши сторонники. Я пытаюсь оторвать от Сталина других членов Политбюро, но пока получается плохо. Орджоникидзе
Свою главную политическую задачу я вижу в том, чтобы последовательно разъяснить членам ЦК губительную роль Сталина и подвести середняка-цекиста к его снятию.
Каменев: Но пока он смещает вас.
Бухарин: Что мы можем сделать? Снятие Сталина сейчас не пройдет в ЦК. Однако подготовка к этому идет. Планирую опубликовать в "Правде" статьи с критикой Сталина, а также доклад Рыкова, в котором поставим все точки над "и".
Неожиданно Бухарин впал в истерику и к удивлению Каменева закричал:
— Если страна гибнет, мы гибнем. Если страна выкручивается — Сталин вовремя поворачивает и мы тоже гибнем. Что же делать?
Не получив ответа от Каменева и внешне успокоившись, Бухарин сказал:
— Сталин распускает слухи, что имеет вас с Зиновьевым в кармане. Он попробует вас "подкупить" высшими назначениями или назначит вас на такие места, чтобы ангажировать,
— и вдруг с безнадежностью в голосе Бухарин проговорил: — Мы ничего наверное не знаем.
И тут же обратился к Каменеву с просьбой:
— Я просил бы, чтобы вы с Зиновьевым одобрениями Сталина не помогали ему душить нас. Прошу вас сказать своим, чтобы они не нападали на нас".
В конце записи своей беседы с Бухариным Каменев отметил: "Бухарин производит впечатление чрезвычайно потрясенного и до крайности замученного человека, сознающего свою обреченность".
Закончив читать выдержки из записи Каменева, Сталин задумался. "Какой двуличный, лицемерный человек, настоящий политический двурушник, — подумал Сталин о Бухарине. — Уверяет, что не будет драться, и тут же за спиной ЦК пытается договориться с троцкистами и зиновьевцами о совместных антипартийных действиях. И все же чего так напугался Бухарин? — продолжал свои раздумья Сталин. — Почему он так трясется? Неужели он действительно агент иностранной разведки, в своей деятельности выполняющий чужую, вражескую волю?"
А трястись Бухарину было от чего.
Впоследствии, после ареста, на следствии и суде в 1938 году он признается, что действительно был завербован в Японии. Даже позволит себе во время судебного заседания, в ходе признания этого факта, скаламбурить: напился, подрался и завербовался. Было также установлено, что Бухарин помимо вербовки его в японской разведке, еще находясь в Нью -Йорке, оказался связанным с американской спецслужбой, которая и "командировала" его в 1917 году в Россию.
Будучи в России, Бухарин делал все, чтобы как можно лучше выполнять задания своих заокеанских и японских хозяев.
Особенно боялся Бухарин, как бы не открылось его участие в 1918 году в антисоветском заговоре с целью убить Владимира Ильича Ленина.
Когда в марте 1938 года на суде этот эпизод из контрреволюционной деятельности Бухарина всплыл, он истерически закричал: "'Я хотел убить не Ленина, а дело Ленина!"
Находясь во внутренней тюрьме НКВД СССР, приговоренный к расстрелу Бухарин 13 марта 1938 года обратился в Президиум Верховного Совета СССР с прошением о помиловании. Бухарин писал:
"Прошу Президиум Верховного Совета СССР о помиловании. Я считаю приговор суда справедливым возмездием за совершенные мною тягчайшие преступления против социалистической родины, ее народа, партии, правительства. У меня в душе нет ни единого слова протеста. За мои преступления меня нужно было расстрелять десять раз. Пролетарский суд вынес решение, которое я заслужил своей преступной деятельностью, и я готов нести заслуженную кару и умереть, окруженный справедливым негодованием, ненавистью и презрением великого героического народа СССР, которому я так подло изменил ... Я заверяю Президиум Верховного Совета, что более чем годичное пребывание мое в тюрьме заставило меня столько передумать и столько пересмотреть, что от моего преступного прошлого, к которому я сам отношусь с негодованием и презрением, в моей голове не осталось сейчас ничего ... Прошу я Президиум Верховного Совета о милости и пощаде ... Я внутренне разоружился и перевооружился на новый социалистический лад.
Я передумал все вопросы, начиная со своих теоретических ошибок, которые лежали лично для меня в основе сперва уклонов, а потом все более страшных преступлений ... Могучая страна наша. могучая партия и правительство произвели генеральную чистку. Контрреволюция раздавлена и обезврежена. Героическим маршем
Я рад, что власть пролетариата разгромила все то преступное, что видело во мне своего лидера и лидером чего я действительно был.
Я твердо уверен: пройдут годы, будут перейдены великие исторические рубежи под водительством Сталина, и вы не будете сетовать на акт милосердия и пощады, о котором я вас прошу. Я постараюсь всеми своими силами доказать вам, что этот жест пролетарского великодушия был оправдан.
Николай Бухарин.
Москва, 13 марта 1938 г.
Внутренняя тюрьма НКВД."
В этот же день Бухарин обратился еще раз с прошением о помиловании, в котором писал:
"Прошу Президиум Верховного Совета о помиловании. Я глубоко виновен перед социалистической родиной и преступления мои безмерны ...
Я стою на коленях перед родиной, партией, народом и его правительством и прошу Президиум о помиловании.
Николай Бухарин.
13 марта 1938 г.
Москва."
Президиум Верховного Совета СССР отказал Бухарину в помиловании.
В выписке из протокола №2 от 14 марта 1938 г. заседания Президиума Верховного Совета СССР говорилось:
"Ходатайство Бухарина Николая Ивановича о помиловании.
Президиум Верховного Совета СССР постановил:
Ходатайство о помиловании осужденного Военной Коллегией Верховного Суда СССР 13 марта 1938 г. по делу антисоветского "правотроцкистского блока " к высшей мере наказания —расстрелу — Бухарина Николая Ивановича — отклонить.
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР.
(А.Горкин)."
Но все это было потом.
Сталин вспомнил, что Бухарин до того, как женился на шестнадцатилетней девочке, дочери известного меньшевика Ларина, подолгу проживал у него на даче под Москвой в Зубалово около Усово. Инициатором таких приглашений всегда выступала жена Надя [55] , упорно стремившаяся покрепче подружить своего мужа с Бухариным. И что она нашла в этом человеке? Что ее с ним связывает?
55
Надежда Сергеевна Алилуева.
Рыков тоже хорош! После того, как рассказал ему о встрече Каменева с Бухариным и о содержании их разговора, тут же побежал к нему и, впав в бешенство, кричал на Бухарина:
— Баба ты, а не политик! Перед кем ты разоткровенничался?! Мальчик-бухарчик!
"Неужели и этот враг? — подумал Сталин о Рыкове, — а ведь прикидывался другом".
Впоследствии возникшее у Сталина подозрение в отношении Рыкова подтвердилось полностью.
Вот что он писал о своих преступлениях в прошении о помиловании 13 марта 1938 года.
"В Президиум Верх. Совета СССР.
13 марта с.г. Военная Коллегия Верховного Суда приговорила меня к расстрелу. Прошу о помиловании. Вина моя перед партией и родиной — огромна, но у меня есть горячее желание и, думаю, есть силы, хоть сколько-нибудь ее искупить. Прошу поверить мне. что я не окончательно испорченный человек. В моей жизни были многие годы светлой, честной работы для революции. Я и теперь сумею доказать, что даже после совершенных мною преступлений, можно стать честным человеком и честно умереть. Прошу даровать мне жизнь.
А.И.Рыков
13 марта 1938 г."
Президиум Верховного Совета СССР в помиловании Рыкову отказал.
Перечитав еще раз справку о Бухарине и выдержки из записи Каменева, Сталин пришел к окончательному решению: сообщение о вербовке Бухарина японской разведкой до тщательной перепроверки не обнародовать, окончательно добить Бухарина идеологически, а там уж и организационно.
Вскоре такой случай Сталину представился.
Ранним апрельским утром 1929 года большие группы людей, оживленно переговариваясь друг с другом, направлялись к Спасским воротам Кремля. Среди них можно было увидеть директоров строящихся по всей стране промышленных гигантов, активистов и руководителей колхозного движения, прославленных военачальников и известных ученых. Члены Центрального Комитета и Центральной Ревизионной Комиссии ВКП(б) собирались на Пленум, в повестке которого стоял один вопрос: обсуждение доклада Сталина "О правом уклоне в ВКП(б)".
К 10 часам утра в Свердловском зале Кремля собрался весь цвет партии. Ожидали, что же скажет признанный вождь, давно уже зарекомендовавший себя, особенно после выступления на XIV съезде, как талантливый и умелый докладчик, отличительной чертой которого была неопровержимая, железная логика приводимых им аргументов.
Среди партийного актива, задолго до начала работы Пленума, ходили слухи, что на нем будет дан решительный бой бухаринско-рыковской антипартийной группировке, открыто выступившей против коллективизации.