Сталин: Путь волхвов
Шрифт:
Но Сталин был благороден и даже Фимкам предоставлял шанс выжить. Другое дело, что брестский Фимка, как и многие прочие «фимки», шансом не воспользовался.
Но в Брестской крепости струсили и предали воинскую присягу не все. Некоторая часть гарнизона Брестской крепости её вовремя покинули — тем выполнив приказ, утверждённый Сталиным. Покинули в первый же час Войны. Так что настоящие герои Брестской крепости — это те, кого через час в ней уже не было. Те же, кто предпочёл остаться, видимо, надеялись отсидеться под прикрытием чудовищной толщины крепостных стен. Эти и выбрали над собой в командиры Фимку.
В музее «Брестская крепость» этот момент постоянно подчёркивают: Фимка
Большинство из оставшихся в крепости сдались в плен. Но удалось не всем. В списке расстрелянных и убитых внутри крепости значится и фамилия брата Эдуарда Шеварнадзе. Молодые поколения уже не знают, кто такой этот Шеварнадзе. Это первый Президент Грузии при распаде СССР. Бывший глава Советской Грузии. От грузин, которые разыскивают его за воровство, он прячется не где-нибудь, а на территории Германии. Брат его тоже почувствовал, что надо действовать против Прародины. Яблочко от яблоньки… Вот такие и встали под начало Фимки, Перлмутерского «героя».
Населению нынешней России цивилизаторы так засрали мозги теорией демократии, что когда мы слышим словосочетание «Брестская крепость», то нам представляются ряды скошенных из засады пулемётным огнём немцев. Нам видится торжество отважных воинов, эдаких прекрасных витязей (ВТС — «свет»), побеждающих даже будучи окружёнными превосходящими силами врага.
Ничего подобного. Суммарные цифры таковы. 45-я дивизия немцев (её вскоре разгромили в дым со Сталинского штаба-«дачи» на Валдае, вместе с дивизией СС «Мёртвая голова»), бравшая крепость и окрестности, включая и сам город Брест, за всё время боёв в районе Бреста потеряла 431 рядового и унтер-офицера (один умер от разрыва сердца, ни единой царапины, его фото на специальном стенде музея) и 32 офицера. А с нашей стороны только гарнизон крепости насчитывал более 8 000. А ещё против немцев бились жёны офицеров, наверняка скольким-то конец навели, железнодорожники, пограничники (которые дрались несравнимо лучше фимковцев), милиционеры, НКВДшники, старики с опытом борьбы с немецким нашествием в Первую мировую, лётчики и т. п. Одних пленённых под Брестом красноармейцев было более тридцати тысяч. Так что на фимковцев загашенных немцев приходится всего ничего.
Таким образом, фимковцы, имевшие внутри крепости танки, артиллерию, миномёты, дрались плохо. Хорошо они только в плен сдавались. Мне краеведы сказали, что по их данным, в какой-то из первых дней Войны из крепости перебежали сдаться в плен немцам около 800-т человек (в два раза больше, чем потеряли немцы за всю брестскую операцию). Пленные того периода на 95 % передохли в концлагерях. И хорошо. Хорошо не только в стратегическом смысле, но и в тактическом. В тактическом освобождение армии от балласта ублюдков входило в победный план Сталина.
Так что ничего удивительного нет, что никого из фимковцев Сталин звёздами Героев не отметил. Нечего удивляться, что Сталин никогда не бывал в Брестской крепости. Зато Ельцин с Гитлером приезжали. В Крепость свезли трофейную технику, образцы, о существовании которых немцы и не подозревали — вот Гитлер с соратниками и дипломатами разных стран и съехались их осматривать. Аналог парада на Красной площади 7 ноября 1941-го. А Ельцин — поклониться Фимке.
Я вообще-то давно предполагал, что с подсовываемой нам статистикой Героев Войны что-то не в порядке —
Когда меня местные краеведы водили по крепости, то я высказал удивление по поводу великолепной сохранности стен. Что-то эта сохранность не вязалась с тем образом огненного ада, который рисовали цивилизаторы мне со школы. Оказалось, что всё ещё хуже. После Войны сохранность крепости была ещё лучше. Была прямо-таки безупречной. Основные разрушения в Крепости появились уже после Войны, когда здесь расположили воинские части, и они добывали кирпич для строительства сортиров, бани и т. п. из основных стен. Отсюда и разрушения, которые туристы и сидельцы у телевизоров принимают за следы боёв. А когда Перлмутер принял решение построить на месте Брестской крепости дурилку, то крепости пришлось совсем плохо. Солдаты расположенных здесь частей висели на стенах и следы от пуль и снарядов таки ваяли. Потом какое-то здание внутри Крепости было взорвано, потому что мешало виду. Часть мусора от взорванного здания убрали, а часть оставили — остатки вошли в композицию под видом следов боёв, и создают у туристов ложное ощущение воинской доблести задолиза и предателя Фимки-еврея. Развалины у подножья главного бетонного памятника не при немцах появились. Дурилка это всё.
И доски мемориальные для поклонения повесили: Фимке, Шеварнадзе и другим таким же.
Не стал бы я всю эту пакость расписывать, если бы всё это не имело отношения к Варге, к тысячелетнему делу Храма Героев. Ещё совсем недавно я свято верил, что неугодник — это боевая единица сама в себе. Дескать, не сообразуясь ни с кем, принимай решение — и ты орёл. Как следствие, по предыдущим моим воззрениям получалось, что в полусрежессированном Сталиным бегстве лета 41-го (то, что оно частью срежессировано, я не знал) неугодник должен был бы плюнуть на свою тактически неэффективно действующую воинскую часть, спрятаться в дупло развесистой ивы, и из этого дупла врага мочить, мочить, мочить…
Однако, теперь, разузнав кутузовскую задумку Сталина по слому психики сверхвождя, при одновременном возвышении духа советских народов, понимаю, что такая схема, может, и неугодническая, но для неугодника инфантильная. Инфантильно-неугодническая. Действия по такой схеме в тот период наносили вред делу Круга. Пример Брестской крепости наводит на мысль, что неугодник только в том случае может вложиться «кирпичиком» в Храм, когда сообразует свои действия с планами Планетарного Первосвященника.
Или, что то же самое, с намерениями Круга Героев.
Но как неугодник из рядовых мог узнать кутузовский план Сталина по заманиванию врага на наивыгоднейшее место для решающей битвы? Как иначе, кроме шаманского способа? (Шаман черпает решения не из текстов, а из некого пространства, которое в этнографической научной литературе называют миром духов).
В самом деле, как распознать Первосвященника?
Во всякий ли исторический период есть Первосвященник?
Сложные вопросы.