Сталин умел шутить

Суходеев Владимир Васильевич

В разговор вступил Берия. У него в руках были два альбома с фотографиями.

Он, показывая альбомы Сталину, произнес: «Пусть Яковлев расскажет, что там делают балерины (Яковлев не был женат)?»

Сталин сказал: «Берия, прекрати следить. А вы, товарищ Яковлев, если эти фотографии интересны для вас, возьмите их на память. Вы заслужили дачу — живите и работайте».

Согласен с женой Амет-хана!

Дважды Герой Советского Союза Султан Амет-хан после окончания Великой Отечественной войны стал летчиком-испытателем сверхзвуковых реактивных самолетов. Он и его товарищи испытывали новейшие истребители вертикального взлета, самолеты-перехватчики,

отечественную систему автоматической дозаправки горючим в воздухе и др. Это было связано с немалым риском для летчиков, требовало от них огромного физического напряжения, постоянных тренировок.

Командование же решило, что летчики-испытатели получают слишком завышенные оклады по сравнению с другими испытателями. А чтобы пилоты не роптали, попросили их написать о своем согласии со значительным снижением ставок. Султан Ахмет-хан написал, как и товарищи, о своем согласии, но сделал приписку: «Вот только жена категорически против».

Сталин, когда увидел расписку летчика-испытателя, наложил свою резолюцию: «Полностью согласен с женой Амет-хана».

Вы кого собираетесь одевать?

В связи с присвоением И.В. Сталину вновь учрежденного звания Генералиссимуса Советского Союза было решено пошить специальную военную форму. Мундир пошили по модели времен Кутузова, с высоким стоячим воротником. Хотя знали, что Сталин любит мягкий воротник. Брюки учинили по существовавшей форме, но с блестящими позолоченными лампасами. Так приодели главного интенданта Красной Армии генерал-полковника П.И. Драчева.

Начальник Главного управления тыла Красной Армии генерал армии A.B. Хрулев попросил у И.В.Сталина разрешения показать новую военную форму. В кабинете у Сталина присутствовали члены Политбюро ЦК. Получив разрешение, вошел П.П. Драчев.

Сталин окинул его беглым взглядом и помрачнел. Он догадался, что это за форма.

— Кого это вы собираетесь так одевать? — спросил он Хрулева, слегка кивнув в направлении главного интенданта.

— Это предлагаемая форма для Генералиссимуса, — ответил Хрулев.

— Для кого? — переспросил Сталин.

— Для вас, товарищ Сталин, — произнес начальник тыла.

Верховный главнокомандующий И.В. Сталин велел Драчеву удалиться, а сам, не стесняясь присутствующих, разразился гневной руганью. Он протестовал против особого выделения, говорил, что военная форма маршала хороша и ничего выдумывать не следует. Сказал, что никак не ожидал этого от начальника Тыла.

Русские цари

О русских царях, прежде всего об Иване Грозном, Петре I, Екатерине II и других, И.В. Сталин писал в своих работах, говорил в беседах с политиками, писателями, киносценаристами, в том числе и по разным поводам.

В первую очередь И.В.Сталин подчеркивал классовую природу царизма, его эксплуататорский характер по отношению к народу, который страдал от бесправия, нищеты и бескультурья, а имущие классы (особенно богатые помещики и капиталисты), опираясь на чиновничество и полицию, целиком поддерживали внутреннюю и внешнюю политику царского правительства. Русские цари сделали много плохого. Они грабили и порабощали народы. Они вели войны и захватывали территории в интересах помещиков.

Вместе с тем, признавал И.В. Сталин, русские цари «сделали одно хорошее дело: сколотили огромное государство до Камчатки. Мы получили в наследство это государство. Впервые мы, большевики, сплотили и укрепили это государство как единое, неделимое государство не в интересах помещиков и капиталистов, а в пользу трудящихся, всех великих народов, составляющих это государство. Мы объединили это государство таким образом, что каждая часть которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно

попала бы в чужую кабалу. Поэтому каждый, кто пытается разрушить это единое социалистическое государство, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, был бы он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью, каждого, кто своими действиями и мыслями покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать».

Одновременно Сталин отмечал, что от Петра I, у которого были хорошие мысли, пошла вредная традиция — неоправданное преклонение перед заграничным опытом, наукой, культурой. «Вскоре налезло слишком много немцев, это был период преклонения перед немцами. Посмотрите, как было трудно дышать, как было трудно работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами». И.В. Сталин поставил вопрос о воспитании чувства советского патриотизма. Тему борьбы с низкопоклонством перед Западом И.В. Сталин развил в годы Великой Отечественной войны, призвав воспитывать советских людей в духе гордости за нашу многовековую историю, за передовую советскую науку, литературу и искусство.

И.В. Сталин счел нужным указать на крайность суждения Фридриха Энгельса о царской России XIX века как последней твердыне общеевропейской (а также азиатской) реакции. И.В. Сталин отметил, что при таком подходе война буржуазной Германии с царской Россией является не империалистической, не грабительской, не антинародной, не остается места для ленинской политики превращения империалистической войны в войну гражданскую.

Ценить людей

И.В. Сталин порицал бездушно-бюрократическое и прямо безобразное отношение к работникам. Он говорил, что ценить машины и рапортовать, сколько имеется техники на заводах и фабриках, научились, а сколько людей вырастили, кому помогли закалиться на работе — не научились. Не научились еще ценить людей, ценить работников, ценить кадры.

И.В. Сталин вспоминал случай в Сибири, где он был в ссылке. Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый «остался там». На мой вопрос: «Как же так остался?» — они с тем же равнодушием ответили: «Чего ж там еще спрашивать, утонул, стало быть». И тут же один из них стал торопиться куда-то, заявив, что «надо бы пойти кобылу напоить». На мой упрек, что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: «Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем, а вот кобылу… попробуй-ка сделать кобылу». Вот вам штрих, может быть, малозначительный, но очень характерный. Мне кажется, что равнодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей является пережитком того странного отношения людей к людям, которое сказалось в только что рассказанном эпизоде в далекой Сибири.

Так вот, товарищи, если мы хотим изжить с успехом голод в области людей и добиться того, чтобы наша страна имела достаточное количество кадров, способных двигать вперед технику и пустить ее в действие, мы должны, прежде всего, научиться ценить людей, ценить кадры, ценить каждого работника, способного принести пользу нашему общему делу. Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди, кадры. Надо понять, что при наших нынешних условиях «кадры решают все». Будут у нас хорошие и многочисленные кадры в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте, в армии — наша страна будет непобедима. Не будет у нас таких кадров — будем хромать на обе ноги.