Сталин. Большая книга о нем

Анискин И.

…Он любил кавказские блюда. Не потому что это вкусно, а потому что — кавказские. Он

все-таки считал себя грузином, хотя грузинский язык не знал, на грузина не был похож, в

Грузии бывал мало, но считал себя грузином. Потому и любил музыку грузинскую, ансамбли,

пляски.

…Детей он, конечно, любил. Пусть по-своему. Он был строг, иногда раздражителен. Его

посадили в тюрьму, когда детки были маленькие. Старший, Саша, родился в октябре 1941, а

Василия

посадили в апреле 1953. Увидели они его уже в 1961 году, через 8 лет. Его как-то

отпускали и снова посадили. Полное беззаконие: он приговорен был с направлением в лагерь, а

держали-то его в тюрьме. Лагерь хоть какая-то воля. А тюрьма — клетка, там под контролем.

Выпустив, сразу сослали в Казань. В Казани поселили на 5 этаже в доме без лифта. А у

него ноги были больные: ранение и сосуды очень плохие. Его после тюрьмы смотрел Александр

Николаевич Бакулев и даже заплакал: «Васька, до чего тебя довели».

Прожил трагическую жизнь, и похоронили его не по-людски. Причина смерти не совсем

ясна. Посмотреть на него ни жене, ни дочери толком не дали. Дочь говорила, что на теле

заметили какие-то следы. Жена хотела китель поправить, так ее отогнали. И быстренько

похоронили в Казани. Слава Богу, перезахоронили в 2004 году на Троекуровском кладбище в

Москве. Но даже не под своей фамилией, которую носил отродясь — Сталин, а под прошлой

фамилией отца — Джугашвили.

Рассказывает Марфа Пешкова:

«Такой близкой подруги, как Светлана, у меня больше не было.

Мы с ней дополняли очень друг друга. Я всегда была быстрая, не могла усидеть пяти

минут на одном месте. И вообще любила заниматься всякими активными делами — теннисом,

спортивными всякими вещами страшно увлекалась. А Светлана наоборот — ей бы диванчик,

книжечку. Как раз то, чего мне не хватало. И я поневоле тоже бралась за книгу.

Так мы друг на друга и действовали. Я ее вытаскивала из дома, куда-то пойти, что-то

сделать, на улицу там и все прочее. Поэтому мы друг другу очень подходили. Совершенно

разные были, абсолютно. Но в то же время дополняли друг друга. И мне ее, конечно, не хватало.

В Барвихе рядом жила дочь министра культуры Михайлова, я потом с ней дружила. Но

все уже было не то. При том, что Светланина дача находилась рядом. Но она уже со мной не

здоровалась.

Проходила мимо и отворачивалась, смотрела в другую сторону. Она тогда уже была

замужем, у нее был маленький мальчик, Иосиф».

Последним увлечением дочери Сталина на родине стал Браджеш Сингх, коммунист из

Индии. Это уже был гражданский брак.

По воспоминаниям друзей, Светлана

знала, что благодаря этой связи у нее получится

уехать из Советского Союза. Официально она уехала в Индию, чтобы похоронить прах

гражданского мужа.

Сингх был намного старше Светланы. Они познакомились, когда он уже был болен.

Людмила Шверник (дочь последнего сталинского председателя Президиума Верховного Совета

СССР Николая Шверника), которая жила в Доме на Набережной, в квартире по соседству со

Светланой Аллилуевой, рассказывала знакомым страшные вещи.

Как-то она зашла к Светлане за солью. Открылась дверь и Людмила Николаевна увидела

незабываемую картину: на полу в коридоре стоял таз с водой, возле него — множество сосудов

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

49

с лекарствами. Над тазом сидел индийский друг Светланы, и та какой-то щеточкой омывала ему

ноги. При этом, по воспоминаниям Шверник, это были ноги сильно больного человека —

черного цвета, одна сплошная рана.

Сингх знал о своей смертельной болезни и потому все время пытался заглушить боль

алкоголем. Но для Светланы Аллилуевой это не имело никакого значения. Для нее самым

главным была возможность покинуть страну, которая у нее появилась после смерти

гражданского мужа.

Марфа Максимовна продолжает:

— Как-то мы сидели со Светланой на балкончике у нас, на Малой Никитской, это моя

комната была. А тогда, после войны, масса иностранцев в Москву приехала, англичан много. В

этот день все они шли в дом молотовский, дом приемов МИД так называли. И тогда Светлана

вдруг говорит: «Вот бы где я хотела жить».

И так она в итоге и сделала. Получается, мысль уехать возникла у нее, когда она еще

девчонкой была.

О том, что Светлана осталась за границей, я, по-моему, услышала по БиБиСи.

Неожиданностью это для меня не стало. Я знала, что она несчастный человек. И

патриоткой она никогда не была. Потому что видела, что происходит. Очень многое видела.

У меня хранится газета со статьей Светланы «Я всегда ненавидела советскую Россию».

Я потом думала, как же она могла оставить детей и уехать. И в конце концов ответила для

себя на этот вопрос. Понимаете, мать ее была не очень душевно здорова. Брат матери просто

был сумасшедший. И сестру, Анну Сергеевну, мы тоже хорошо знали. Она приходила к маме.

Она вернулась из лагеря совсем больной.

Потом Светлана звонила своим детям, но они не хотели с ней разговаривать. Они так ее и