Сталин. Корабль без капитана
Шрифт:
Вот они, причины! Во Франции просто-напросто нашли свое крайнее выражение отжившие феодальные традиции. Меньшая часть населения, «благородные», только и считались, собственно, настоящими людьми, а остальные вынуждены были жить с клеймом «третьего сорта». Характерно, что повсюду, по всей стране, восставшие первым делом даже не винные погреба разбивали — разводили костры и жгли книги своих повинностей. Ведь далеко не все французские крестьяне жили так зажиточно, как вандейцы…
Франция оказалась самым слабым звеном в цепи. Во всей остальной
Всю первую половину девятнадцатого века Англию здорово лихорадило — крестьянские волнения, рабочие бунты, борьба за создание профсоюзов, за всеобщее избирательное право. В Лондоне армейская кавалерия разгоняла митинги саблями, в Бирмингеме восставшие сожгли дворец епископа и разнесли по кирпичику тюрьму, на перекрестках дорог выставляли пушки, горели поместья и фабрики…
Но всё это так и не вылилось в революцию. Власти понемногу сгладили ситуацию сочетанием террора и реформ — и лет на семьдесят настала тишина…
В общем, где тонко, там и рвётся. Там, где поначалу требуют лишь реформ, не посягающих на основы, но власть оказывается неспособна их провести, протест и перерастает помаленьку в революцию, сметающую с трона королей. И эту истину следует запомнить хорошенько, не тратя времени на болтовню о жидомасонах и злокозненном иностранном влиянии…
3. Отдать половину или потерять всё?
Несмотря на реки крови, на все зверства и ужасы всеобщей смуты, французская революция в своём развитии принесла довольно интересные результаты…
Во-первых, Наполеон занимался не только войнами. Он провел массу полезных и толковых реформ в экономике, правовой системе, государственном управлении.
Во-вторых, что не менее важно, французские крестьяне все же получили достаточно земли.
И после этого — как отрезало! Никогда более во Франции не случалось более-менее массовых крестьянских выступлений, за исключением «чумного бунта» 1831 г., но там были совсем другие причины: кто-то от большого ума пустил слух, что «чуму разносят парижане, чтобы захапать нашу землицу», и крестьяне начали изничтожать всех, кто, по их мнению, походил на парижан…. К экономике это уже не имеет никакого отношения, согласитесь.
Все до единого бунты, мятежи и «революции», случавшиеся во Франции после реформ Наполеона, происходили исключительно в Париже, где часто и охотно, только свистни, кидался строить баррикады тот элемент, что по-научному именуется маргинальным, а если говорить попросту — «бичева с бомжами». Так было и в 1830-м, и в 1848-м — Париж ходил на голове, а вся страна сохраняла полнейшее спокойствие. Во времена Парижской коммуны кое-какие беспорядки произошли разве что в Марселе, где полным-полно было уголовников, бродяг, контрабандистов и прочей
«Свобода везде, как в коммуне, так и во всем государстве; неприкосновенность жилища, расцвет труда, освобожденного от всех помех, имеющего возможность использовать всю свою энергию; оживление промышленности и торговли, пришедших в упадок благодаря позорным махинациям Версаля; распространение народного образования, заливающего страну потоками света и устанавливающего интеллектуальное равенство — единственный источник и единственная гарантия истинного равенства людей; наконец, единение всех сердец и всех волевых усилий».
Из этого высокопарного словоблудия крестьянин, человек прагматичный, не мог выбрать для себя ничего полезного — и потому проголосовал против Коммуны штыком…
Но вот в России, в начале двадцатого столетия, все обстояло совершенно иначе! Потому что лозунги были совершенно другими: «Земля — крестьянам!» И с настроениями многомиллионной крестьянской массы, составлявшей примерно восемьдесят пять процентов населения страны, они совпадали полностью…
По-моему, никто толком не задумывается, что году в девятьсот пятом, когда в России без всякой революционной агитации развернулись массовые аграрные беспорядки, жили многие тысячи совсем нестарых людей, помнивших, как они были рабами! А ещё больше людей прекрасно помнили, как им рассказывали отцы и матери о своем недавнем рабском положении. Вот где горючий материал! Какие там большевистские листовки и эсеровские агитаторы…
Людей держали в рабстве двести лет. Их продавали и покупали, их обменивали на говорящих попугаев и породистых щенков. С ними могли сделать что угодно. И делали…
В домашнем тире российского помещика Струйского господа развлекались тем, что заставляли крепостных мужиков бегать на ограниченном пространстве и стреляли по ним из ружей и пистолетов пулями. Иногда промахивались, иногда попадали. У того же Струйского, поэта екатерининских времен, была еще одна страстишка. Иногда он устраивал над кем-нибудь из своих крестьян суд по всей форме, а приговор был всегда одинаков: «Запытать до смерти». За беднягу тут же принимались палачи (у Струйского была целая коллекция пыточных орудий, старательно скопированных со средневековых образцов), и останавливались не раньше, чем жертва испускала дух.
Секретный доклад особой комиссии Александру I о положении крепостных крестьян, откуда эти факты взяты, до сих пор, насколько мне известно, не опубликован полностью — лишь скудными фрагментами…
И при Александре, и после него положение не улучшилось.
Конечно, за жестокое обращение с крепостными могли и отдать под суд, и удалить из имения (такое имело место быть), но, как давно известно, строгость законов в России смягчается систематическим их неисполнением. Очень уж неравными были возможности крестьян и их хозяев…
Привет из Загса. Милый, ты не потерял кольцо?
Любовные романы:
современные любовные романы
рейтинг книги
Диверсант. Дилогия
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
