Сталин. Красный монарх

Бушков Александр Александрович

Пойдем дальше. Что касается «жестоких репрессий против видных ленинцев», то в 1932 году, накануне самоубийства Надежды, они попросту еще не приобрели размаха. Те, кто выдвигает этот «аргумент», механически переносят суровые реалии тридцать седьмого года на пять лет назад, когда обстановка была качественно иной. Абсолютно иной.

В тридцать втором году лишь считанные единицы «верных ленинцев» подвергались репрессиям. Массовый террор еще не наступил. Уважаемый Надеждой Аллилуевой Бухарин еще был членом ЦК партии, читал лекции студентам в Промакадемии, где училась Аллилуева, пользовался большим влиянием

в Наркомате тяжелой промышленности. Оставался пока что одним из безусловных вождей партии. Все его беды начнутся значительно позже, когда Надежды уже не будет в живых… В тридцать втором году и сам Бухарин, очень похоже, ничуть не считал себя жертвой каких-то репрессий. Следовательно, отпадает и этот аргумент. Не было к тому времени широких репрессий против верхушки партии, не было!

Крайне сомнительным выглядит и неведомо откуда взявшееся в душе Надежды сочувствие к раскулачиваемым крестьянам. Ничего подобного опять-таки не отмечено в дошедших до нашего времени воспоминаниях о ней и в ее собственных письмах. Нужно хорошо представлять себе психологию «пламенных революционеров» той эпохи, к которым принадлежала Надежда Аллилуева, и не приписывать им собственные мысли и ощущения конца двадцатого века.

Они были своеобразным народом, эти самые революционеры. Я не собираюсь ни осуждать их, ни восхвалять – просто мы должны знать их именно такими, какими они были…

А какими они были?

Назовем вещи своими именами: жестокими и безжалостными ко всему, что не укладывается в догмы. Жестокими и безжалостными ко всем, кто, с их точки зрения, был лишь «вязанкой хвороста для мировой революции». Многомиллионное российское крестьянство было для большевиков этакой темной, неразумной, тупой массой, которую следует, согласно лозунгам той эпохи, «железной рукой привести к счастью». Собирательным образом в речах многих, в том числе и Бухарина, был «мужик Пахом», этакое косматое и глуповатое олицетворение крестьянства. Более того, этот же Бухарин, безусловный авторитет для Аллилуевой, в свое время всерьез уверял, что расстрелы-де – это просто способ выработки из сырого человеческого материала нового, социалистического труженика.

Так что Надежда, чьи взгляды во многом формировались под воздействием как раз Бухарина и других близких ему по духу партийных теоретиков, попросту не могла ни с того ни с сего проникнуться жалостью к угнетаемым крестьянам. Это полностью противоречило образу мыслей тогдашнего «правильного» большевика.

Так что импортный фильм, английский, кажется, где «Наденька», насмотревшись из окна вагона на страдания «рюсс мужьик», где-то в Кремле, при большом стечении народа, укоряет Сталина в жесткости по отношению к крестьянству, – очередной лубок, дешевый миф… Аллилуева, выступающая против коллективизации – такой же нонсенс, как, скажем, Дзержинский, подающий в Политбюро докладную о немедленном введении многопартийности…

Отпадает. Тем более, что опубликовано изрядное количество писем Надежды Аллилуевой к Сталину, глубоко личных, со всей искренностью написанных. Никто до сих пор не решился утверждать, что эти письма фальсифицированы или урезаны публикаторами.

Что же мы видим? Какие насущные проблемы заботят Надежду в те самые времена, когда «верные ленинцы» якобы подвергаются тотальному террору,

а в стране бурлит разорительная коллективизация?

Письмо от 2 сентября 1929 г. Экзамен по письменной математике прошел успешно. Из-за дождей грибов собрали мало. В Москве очереди за молоком и мясом, но это, несомненно, можно исправить путем «правильной организации»…

Очередное письмо (где-то между 16 и 22 сентября 1929 г.). Очень длинное – и почти целиком посвящено какой-то сложной, запутанной, непонятной нам уже сегодня склоке, возникшей меж несколькими отделами ЦК и газетой «Правда», больше всего похожей на свару в коммунальной кухне.

12 сентября 1930 г. О том, что над Москвой летал какой-то дирижабль, и эта замечательная машина всех позабавила. А в общем, дела идут прекрасно – видела новую оперу, настроение публики сносное, а на даче наконец-то включили отопление…

И так далее, и тому подобное. Внутрипартийные дела, бытовые новости, и нигде, ни строкой, ни намеком нет сожаления о бедных крестьянах, скорби по угнетаемым «верным ленинцам»…

Версия «политика» становится все более хрупкой, нереальной…

Тогда?

Кружили слухи о ревности Надежды, о том, что к самоубийству ее вынудило демонстративное увлечение мужа всевозможными доступными красотками. Слухи были долгими и устойчивыми, настолько, что их спустя много лет повторял даже Молотов, один из самых близких к Сталину людей, один из немногих, кто был со Сталиным на «ты».

И все же, все же… Подобные слухи, во-первых, обычно лишены определенности, то есть не направлены на каких-то конкретных особ, а если и направлены, то всякий раз всплывает иное имя или персона… Во-вторых, при серьезном рассмотрении выясняется, что почти каждый из рассказчиков пользовался информацией из третьих рук. Никто ничего не знает точно, никто не видел, как Сталин за кем-то ухаживал. А это, простите, странно. Такой осведомленный человек, как Молотов, мог бы и назвать конкретные имена – но его рассказы выглядят передачей полученных из чужих уст пересудов…

Так что и вариант «сталинская измена» практически не аргументирован и скорее напоминает попытку подыскать хоть какое-то объяснение случившейся трагедии.

Гораздо более правдоподобны гипотезы о том, что причина самоубийства – чисто медицинского характера. Есть свидетельства, что Надежда была крайне неуравновешенной, с тяжелой наследственностью, что некоторые врачи называли ее череп «черепом самоубийцы». Сохранились также воспоминания, что в последние годы жизни у нее начались какие-то непонятные боли в животе и встревоженные кремлевские медики собирались отправить ее в Германию для всестороннего обследования.

Вот это гораздо более убедительно – человек, застрелившийся в приступе психического расстройства или узнавший о своей неизлечимой болезни…

Однако… Сохранилась масса достоверных воспоминаний о весьма странной реакции Сталина на безвременную кончину жены. В деталях они сплошь и рядом отличаются, однако смысл всегда один и тот же.

«Когда эта печальная церемония подошла к концу, в зал вошел Сталин. Постояв несколько минут около покойной, он вдруг сделал движение руками, как бы отталкивающее от себя гроб, и проговорил: