Сталин. Кто предал вождя накануне войны?

Козинкин Олег Юрьевич

Как видите, в КОВО также было заранее согласован с ПИ вопрос о начале выдвижения «глубинных дивизий» в их районы сосредоточения по плану прикрытия. И «согласование» это происходило также примерно 8–9 июня. До того, как Гитлер 10 июня подписал приказ о нападении на СССР. И это был именно приказ НКО и ГШ.

Распоряжение «о начале переброски» поступило в Киев 15 июня директивой НКО и ГШ от 12 июня. Правда, Киеву этой директивой указали выводить войска не по ПП, а по некой карте. Ведь в КОВО готовились воевать так, как «предсказывал» Военному Совету округа ещё в феврале 1941 года Кирпонос сразу после своего назначения на КОВО:

«Вероятнее всего, от нас потребуется создать мощную ударную группировку, которая поведёт решительное контрнаступление на агрессора, …Помните:

если на нас нападут, мы должны немедленно организовать ответный удар» (Баграмян И.Х. Указ. соч., с. 49–50).

Вот вам и ответ — что готовилось для КОВО на самом деле…

(Примечание. Данные воспоминания Баграмяна приводит историк А. Мартиросян в своём двухтомнике о 22 июня, чтобы показать, что же планировалось в Москве, в НКО и ГШ для КОВО в случае нападения Германии. Однако в 2011 году эти же воспоминания Баграмяна использовал и историк В. Рунов (Удар по Украине. М., 2011 г.). Он пишет о том, как готовился немедленный ответный удар силами КОВО и что будто бы этот немедленный удар был заложен в планы: «Оперативный план Киевского особого округа, который был разработан к лету 1941 года на основании существовавших в то время взглядов об ответном сокрушающем ударе Красной Армии, носил в целом шаблонный характер» (с. 32).

Но Мартиросян поступает так: берёт официальные документы и планы, смотрит, как должно было быть, и сравнивает с тем, как было в реальности! И сразу видно, что ни в одном официальном утвержденном плане начала войны, ни в «Соображениях…» 1940–1941 годов, ни в ПП КОВО нет ничего о немедленном ответном ударе! Везде разговор идёт об ответном контрнаступлении, но только после отражения первых ударов Германии. Со сроком, дай бог, через пару недель оборонительных боев…)

Для ОдВО дело ограничилось телеграммой от 6–7 июня, о которой поведал С. Чекунов, и директивы от 12 июня на вывод «глубинных» дивизий ОдВО, скорее всего, не было…

Чекунов, говоря о Директиве № 1, обмолвился, что должна выйти книга с точными текстами документов НКО и ГШ перед 22 июня:

«Текст скоро сможете лицезреть в напечатанном виде (текстовой вариант), вкупе со всем, что на ней имеется дополнительно (номера, данные шифровальщиков, пометки и т.п.). Кстати, сейчас с этими материалами (подлинными исходящими и входящими шифровками ГШ) работают ещё два человека, широко известных в узких кругах Интернета». (При обсуждении черновика Директивы № 1 он в своё время обмолвился, что не всё показал…)

Возможно, что директива для ЗапОВО была подписана после полуночи 11 июня, когда Жуков был у Сталина до 00.25 ночи 11-го. Впрочем, узнать точную дату можно будет, если будут рассекречены шифровки 8-го (Шифровального) управления ГШ тех дней.

Чекунов сообщает: «Рассекречивание дел с исходящими и входящими шифртелеграммами ШУ за 1941–1945 годы (ГШ) закончено в 2010 году. На секретном хранении (частичном) оставлено несколько дел. В совокупности не более 5%. В частности за 1941 год их 4 (или 5), точно не помню (из 100 с лишним дел)…» (27.11.2011 г..

И почему-то мне кажется, что не рассекречены именно папки с шифровками с 11 по 22 июня…

Но вернёмся к дням, когда принимались решения о выводе войск в Кремле, — судя по записям в журнале посещений, перед и в дни принятия ключевых решений военные находились у Сталина, Главы правительства, по несколько часов.

12 июня немецким войскам на границе с СССР уходит шифротелеграмма, в которой доводится содержание распоряжения Гитлера от 10 июня о назначении даты наступления на 22 июня. Она перехватывается и расшифровывается английской службой радиоперехвата (об этом писал потом Черчилль в своих воспоминаниях), и через какое-то время Сталин узнает о её содержании из донесения по линии «кембриджской пятёрки».

Но Сталин разрешил дополнительное выдвижение дивизий второго эшелона ближе к государственной границе и для КОВО с ПрибОВО раньше.

При этом Сталину могли показать вариант (набросок) данных директив, на основе которого и делались директивы по округам, — «Для повышения боевой готовности войск округа все глубинные стрелковые дивизии и управления стрелковых корпусов вывести в лагеря в районы, предусмотренные планом прикрытия». То есть речь

шла именно о стрелковых дивизиях и корпусах второго эшелона обороны и о том, что пора выводить их в районы, предусмотренные «Планом прикрытия и обороны госграницы». Однако в директиве от 12 июня для КОВО указывается нечто другое: «Для повышения боевой готовности войск округа к 1 июля 1941 г. все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести в новые лагеря, согласно прилагаемой карте»! То есть для КОВО указали приводить в б/г и мехкорпуса с выводом в их районы сосредоточения. (Директива от 12 июня для КОВО подробно рассматривалась в первых книгах о 22 июня.)

Информацию о дате нападения Сталин получал и от других разведслужб, и задолго до того, как Гитлер официально подписал свой приказ о нападении. Поэтому 11 июня подписали директиву для ЗапОВО, а вечером 12 июня (совещания у Сталина всегда были поздними вечерами — по итогам дня) Тимошенко и Жуков подписали по команде Сталина директивы о фактическом введении в действие планов прикрытия для оставшихся западных округов.

Но вот что интересно: Павлов ещё 8 июня дал телеграмму с запросом о разрешении на вывод «глубинных дивизий» в сторону границы, однако в эти же дни он имел разговор со Сталиным и убеждал его в присутствии Голованова, что никакой концентрации немецких войск на германской стороне нет! Павлов говорил Голованову: «Не в духе хозяин. Какая-то сволочь пытается ему доказать, что немцы сосредоточивают войска на нашей границе». К сожалению, точная дата этого разговора неизвестна, однако, по словам Голованова, это было примерно за две недели до 22 июня, т.е. ориентировочно 8 июня!

«13 июня разведка погранвойск зафиксировала начало выдвижения германских войск на исходные для наступления позиции, но в тот же день выдвижение было приостановлено. Некоторые исследователи связывают это с тем, что, возможно, Гитлер ещё не получил от англичан неких гарантии…» (Савин А. Тайна 22 июня / газета «Красная звезда», № 202–220 от 12.11–3.12 2008 г.)

Вполне возможно, что Гитлер, также имеющий своих агентов в Москве, узнал о подписанных директивах НКО и ГШ о том, что началось выдвижения частей западных округов к границе в районы сосредоточения, и именно поэтому дал команду остановить движение (тем более наверняка Абвер должен был зафиксировать начало выдвижения советских войск в ЗапОВО на направлении Главного удара вермахта)! Он никогда не нападал, не будучи уверен в успехе. Однако через того же Канариса (старого друга Англии, заинтересованной в том, чтобы Гитлер скорее напал на СССР) он мог получить гарантии, что все директивы о повышении боевой готовности войск западных округов и подготовке к обороне будут просаботированы Павловыми, и, следовательно, есть шанс успешной реализации «Варианта Барбаросса». Напомню, в «Барбароссе» сказано следующее:

«1. Общий замысел. Основные силы русских сухопутных войск, находящихся в Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено…»

Как видите, Гитлер рассчитывал прежде всего на то, что «Основные силы русских сухопутных войск» будут находиться в «Западной России», т.е. на границе. В этом плане можно привести его слова, адресованные Муссолини в письме от 21 июня, перед нападением на СССР, которые показывают, в чём убедили Гитлера его советники и та же разведка Канариса к 22 июня:

«Концентрация русских сил — я приказал генералу Йодлю переслать Вашему атташе, генералу Марасу, самую последнюю карту — огромна. В самом деле, все наличные силы русских находятся у нашей границы. Кроме того, с наступлением тёплой погоды активизировалась деятельность на многочисленных заставах…» (источник: NAZI-SOVIET RELATIONS, 1939–1941. Documents from the Archives of the German Foreign Office. U.S. Department of State Issue. Edited by R. J. Sontag & J. S. Beddie, Washington, 1948, p. 349–353. [Frame 038–031, serial F 20] OCR, корректура: Hoaxer —.