Сталин. Ложь и мифы о сталинской эпохе
Шрифт:
Основная же причина подготавливавшегося антигосударственного переворота заключалась в следующем. В тот период завершалась подготовка к первой пятилетке. Троцкий же и его сторонники были категорически против курса Сталина на строительство социализма в отдельно взятой стране. Особенно же оппозиция была против индустриализации СССР. Ни Запад, ни его приспешники в СССР в лице троцкистской оппозиции не оставляли попыток превратить-таки Советский Союз в сырьевой придаток Запада. Вот в чем и заключалась основная суть как внешней угрозы, так и резкой, но в координации с первой, активизации оппозиции.
А что может быть лучше для обоснования попытки свержения своего политического противника, чем предлог медицинского характера?! Особенно, если этот предлог якобы говорит об имеющем место психическом расстройстве политического конкурента. Это более чем распространенное явление мировой истории
На Бехтерева Троцкий и оппозиция обратили внимание, вне всякого сомнения, по следующей причине. В период Первой мировой войны В.М. Бехтерев явно по инициативе властей издал брошюру под названием «Вильгельм – дегенерат нероновского типа». Вильгельм – это германский кайзер Вильгельм II, кстати говоря, близкий родственник последнего русского царя Николая II. В носившей ярко выраженный пропагандистский характер брошюре Бехтерев, что называется, «под орех» разделал и уделал германского кайзера как психически неполноценного дегенерата и преступника. Во время войны, как известно, с противником не церемонятся и стремятся уничтожить его любыми средствами, в том числе и средствами пропаганды. К слову сказать, и союзники России в той войне, особенно Англия, также не церемонились с фигурой кайзера. Хотя и для английской королевской семьи он также был близким родственником, однако не мудрствуя лукаво бритты вовсю поливали Вильгельма самой отборной грязью как «бешеную собаку в Берлине». В данном случае все понятно: война есть война, и на войне любые средства используются.
А в самой брошюре Бехтерева особое внимание Троцкого и его гоп-компанию явно привлекла «“изысканность” научного обоснования» дегенератизма Вильгельма: «Ясно, что если Вильгельм не может быть признан душевнобольным, то он не может быть назван и вполне здоровым, ибо вышеуказанные особенности его натуры доказывают его неуравновешенность и склонность к ненормальным психическим проявлениям и расстройствам, которые обычны для всех вообще дегенератов» [84] .
84
Бехтерев В.М. Вильгельм – дегенерат нероновского типа. М., 1916. С. 39. Приводится по: Пыхалов И.В. Самые подлые мифы о Сталине. Клеветникам Вождя. М., 2012. С. 65.
«Наконец, отметим у Вильгельма и резко выраженный дегенеративный признак – это поразительный прогнатизм его лица. Таблицы Фригерио указывают, что у нормальных лиц височно-ушной угол превышает 90°, у дегенератов же он обычно не достигает этой нормы, а у Вильгельма этот угол, как установлено врачами, равен даже 68°» [85] . «Со стороны читателя уместен, однако, вопрос, много ли вообще различия между душевнобольными и дегенератами, и стоило ли защищать Вильгельма от признания его душевнобольным, если приходится признавать его дегенератом с чертами прирождённого преступника, так ярко описанными Ломброзо» [86] .
85
Там же. С. 39–40, 65.
86
Там же. С. 42, 65.
Примерно такую же схему Троцкий и оппозиция решили использовать и против Сталина, дабы обосновать попытку его смещения. Дело в том, что перед оппозицией стояла весьма непростая, можно сказать, тяжелая, почти неразрешимая задача. Ведь надо же было хоть как-то объяснить достаточно длительное к тому времени пребывание Сталина на посту генерального секретаря партии, на который, к слову сказать, его предложил их общий вождь – В.И. Ленин. Причем объяснить, не бросая ни жирной черной тени на самого Ленина, который,
Наиболее удобная версия о шизофрении – как о самом распространенном психическом заболевании – для этого не годилась. Потому как на бытовом уровне, в процессе ежедневного общения шизофрения в той или иной мере становится заметной окружающим, даже если они не знают мудреных медицинских терминов. Ведь «шизофрения» в переводе означает «расщепленный разум». То есть примени оппозиция эту версию, то получилось бы, что ни их «гениальный вождь» Ленин, ни члены ЦК, ни члены партии за длительный период не смогли разглядеть, что Сталин шизофреник. Что в свою очередь означало бы, что и они тоже слабы на голову.
А вот версия паранойи была лишена такого изъяна. Ведь по определению клиническая картина этого психического расстройства определяется в основном эффективно окрашенными систематизированными бредовыми или сверхценными идеями, захватывающими определенный круг представлений и развивающимися при отсутствии или малом участии галлюцинаций и без выраженных изменений личности.
Вот что привлекло внимание Троцкого и его сторонников и обусловило их обращение к Бехтереву. В случае грезившегося им успеха заговора и антигосударственного переворота все, что до этого успел сделать Сталин для укрепления СССР, запросто можно было бы объявить бредом больного, особенно подготовку к индустриализации и первой пятилетке. Но объявить именно в форме, не вызывающей сильного раздражения у остальных членов партии и советского партийно-государственного руководства. Потому как в противном случае немедленно возник бы вопрос: как могло получиться, что сотни тысяч членов партии голосовали за такой бред? А вот тут-то и пригодилось бы это самое «без выраженных изменений личности»: мол, ловко скрывал Сталин свою болезнь, оттого и не распознали ее вовремя. А поскольку клиническая картина этого заболевания вырисовывается как «эффективно окрашенная систематизированными бредовыми или сверхценными идеями, захватывающими определенный круг представлений», то попытку опорочить курс Сталина на индустриализацию и строительство социализма в отдельно взятой стране можно было выставить как «сверхценный» бред параноика, который нельзя реализовывать!
Но чтобы представить эту версию в солидном виде, необходимо было озвучить ее устами видного и авторитетного ученого. Ведь в России всегда был (и есть) особый пиетет перед учеными людьми. И члены партии не являлись исключением в этом смысле. Именно поэтому Троцкий и оппозиция попытались обратиться к выдающему русскому ученому Владимиру Михайловичу Бехтереву. Но тут у нее произошел целый ряд накладок, или, попросту говоря, облом.
В.М. Бехтерев не был постоянно практикующим врачом-психиатром. Да, он имел практику, но не постоянную. Он был психоневрологом, потому как созданное им самим научное направление он и называл – психоневрология. Причем в рамках этого научного направления Бехтерев доверял исключительно анатомо-физиологическим объяснениям интересовавших его явлений. Тем более что его психотерапевтические интересы еще до 1917 г. окончательно сосредоточились на гипнозе. Какое отношение к постановке диагнозов мог иметь такой специалист, обладая такими научными склонностями?! Ведь для этого необходим статус постоянно практикующего врача-невропатолога/психиатра. А вот им-то он и не был. Его больше увлекали опыты наподобие тех, что осуществлял с собачками великий русский физиолог Павлов.
Проще говоря, Троцкому и K° понадобилось всего лишь широко известное имя выдающегося русского ученого. Причем в большей степени акцент должен быть на слове «русский». Троцкий прекрасно понимал, что после его кровавого живодерства над Россией в период с 1917 по 1923 г. в стране ему не доверяют, не говоря уже об острой этнической неприязни именно из-за этого живодерства. Ведь в то время СССР в очередной раз захлестнул «девятый вал» ярой юдофобии, что было последствием Октябрьского переворота и политики НЭПа. И Троцкому непременно нужно было озвучить версию о паранойе устами выдающегося именно русского ученого. К тому же они явно учли то обстоятельство, что Бехтерев доверял исключительно анатомо-физиологическим объяснениям интересовавших его явлений – именно с этим связана приписываемая ему, но никогда не произнесенная им фраза «смотрел одного сухорукого параноика».