Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
История знала немало подобных примеров, и далеко не случайно «Бюллетень оппозиции» писал еще в 1929 году: «Для того чтобы разгромить оппозицию до конца, необходимо связать оппозицию с покушениями, подготовкой вооруженных восстаний и пр. Бессильная политика лавирования и влияния, возросшие хозяйственные трудности, рост недоверия партии к руководству привели Сталина к необходимости оглушить партию инсценировкой крупного масштаба. Нужен удар, нужно потрясение, нужна катастрофа. В этой области Сталин доводит свои планы до конца».
Что ж, все правильно, и теперь, когда Сталин наконец-то получил в свои руки
И теперь, когда «умеренный» Киров лежал в гробу, Сталин мог приступить к созданию своего ордена. А заодно и предупредить всех недовольных. Теперь он был больше всего заинтересован в том, чтобы показать, что убийство Кирова являлось лишь частью далеко идущего заговора. Более того, убийство Кирова контрреволюционерами и заговорщиками он использовал и для того, чтобы доказать свою правоту о постоянно усиливавшейся классовой борьбе. Убийством Кирова он лишний раз напомнил всем партийным и государственным лидерам, какая страшная опасность грозит не только им всем, но и установленному ими режиму. Из чего следовал закономерный вывод о том, что классовую борьбу необходимо всячески усиливать.
И когда 30 марта был принят закон о наказании членов семей изменников Родины, а еще через две недели самое гуманное законодательство в мире разрешило привлекать к уголовной ответственности детей с 12 лет, никто и не подумал выступить против!
Более того, по всем партийным организациям шла кампания покаяний и признания ошибок, но если ошибки признавали куда как охотно, с отпущением грехов дело обстояло намного сложнее. Чистка партии продолжалась до конца 1935 года, и многие бывшие оппозиционеры оказались в тюрьме.
И тем не менее в руководстве партии все еще были сильны умеренные настроения, которые не позволяли слишком уж жестоко расправляться с бывшими членами Политбюро. Сталин на какое-то время вынужден был смириться с ними и сам выступил на заседании Политбюро с предложением не выносить смертного приговора Каменеву и Зиновьеву.
В то же время большинство бывших руководителей и участников «правой» и «левой» оппозиций продолжали до осени 1936 года занимать видные посты в партии и многих учреждениях. Бухарин возглавлял «Известия» и выезжал за границу на переговоры о приобретении для Института Маркса—Энгельса—Ленина части архива германской социал-демократии.
Но это вовсе не означало, что Сталин забыл о них. Он не забывал ничего! И чтобы держать своих бывших соратников в постоянном напряжении, он прибегнул к самой что ни на есть иезуитской тактике. Для чего взял за правило рассылать всем видным партийным работникам копии допросов врагов народа, в которых в той или иной связи упоминались их имена.
Получил такую копию и секретарь Магнитогорского горкома партии В.В. Ломинадзе, из которой и узнал о своем разговоре с Каменевым. А после того как Сталин прошел мимо него на одном из кремлевских приемов и не поздоровался с ним, он застрелился.
Пострадал и давний приятель Сталина — Авель Енукидзе, которого Комиссия партийного контроля во главе с Ежовым обвинила в моральном
Почему Сталин так легко сдал человека, с которым был знаком без малого сорок лет и повидал его во многих ситуациях? Во-первых, он всегда относился с подозрением к тем, кто слишком много знал о его революционном прошлом. И уж кто-кто, а Енукидзе, по всей видимости, мог немало порассказать такого, чего никому не следовало знать о вожде.
Была и еще одна причина для удара по Енукидзе. Это могло быть предупреждением группе «бакинцев», которые продолжали свои нападки на Молотова. Ну и, конечно, после убийства Кирова Сталин стал выяснять, кто поддерживал Ягоду среди сильных мира сего и каковы его отношения с «бакинцами». И кто знает, что он там выяснил.
Это станет известно только в 1938 году, когда на процессе «правотроцкистского центра» будет заявлено о том, что именно Енукидзе требовал от Ягоды ускорить убийство Кирова. В очень непростой ситуации оказался и Максим Горький, который, по сути, содержался под домашним арестом, и дело дошло до того, что сам Бухарин был вынужден проникать к нему в дом через высокий забор. Да, тогда они посмеялись над этим, но смеялись уже сквозь слезы.
Мог приложить руку к заточению Горького и Ягода, который не мог не чувствовать неприязни Сталина и всячески старался укрепить свою репутацию. Для этого он использовал порочащие писателя связи. Чего стоил только один печально известный Парвус, который хранил его зарубежные гонорары.
Да и приемный сын Горького, а заодно и брат председателя ВЦИК Свердлова служил сначала советником у самого Колчака, а потом работал в министерстве обороны Франции! Отношения Ягоды с великим пролетарским писателем и по сей день остаются покрытыми тайной, и, по всей видимости, Ягода использовал международные связи «буревестника революции» в интересах своего ведомства (или своих личных).
Напряжение в стране нарастало. Хотя внешне все выглядело и не так уж плохо. Экономика наконец-то двинулась вперед, была отменена карточная система, и снова заработали колхозные рынки. Что и дало повод Сталину произнести свою знаменитую фразу на очередном кремлевском приеме: «Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее».
Само собой понятно, что все успехи страны связывались с именем только одного человека, и этим человеком был Сталин. И когда известный французский писатель Андре Жид писал Сталину «я хотел послать Вам», сопровождавшая его переводчица (надо полагать, из НКВД) мгновенно его поправила. При обращении к «самому», надо обязательно было добавлять «великому вождю трудящихся».
Способствовало развивавшемуся в стране куда более быстрыми темпами, нежели экономика, культу личности вождя и ближайшее окружение вождя, в которое входили такие испытанные «друзья» диктатора, как Ворошилов, Молотов и Каганович.