Сталин. По ту сторону добра и зла
Шрифт:
Да, все, наверное, так и было: и радость, и головокружение, и улыбка. Но за этим стояла железная решимость уничтожить старую Россию и пойти на любые жертвы при построении новой. И уж кто-кто, а Троцкий прекрасно знал об этом... И вот тут-то в Смольном, словно по мановению волшебной палочки, снова появился Сталин. «Мы, — вспоминал Рахья, — прошли на второй этаж... Владимир Ильич остановился, послав меня искать Сталина. Я его разыскал, и вместе с ним мы вернулись к Владимиру Ильичу...»
Как и когда Сталин оказался так своевременно в Смольном? И почему не появился на начавшем свою работу съезде
В 3 часа 10 минут возобновилось заседание II съезда Советов, и Луначарский огласил написанное Лениным воззвание к рабочим, солдатам и крестьянам, в котором говорилось о мечте всей его жизни: о том, что «съезд (читай: большевики) берет власть в свои руки!» Вскоре Ленин ушел ночевать к Бонч-Бруевичу. Но даже сейчас они покинули Смольный через запасной выход. (Так, на всякий случай!) Дома Бонч-Бруевич наглухо закрыл все двери и разложил на столе пистолеты. «Могут вломиться, — объяснял он свое поведение, — арестовать, убить Владимира Ильича».
Так закончился один из самых трагических дней в российской истории. Трудно сказать, о чем думал Сталин в тот исторический для страны день. Да, в силу обстоятельств он пребывал в самые решающие дни в тени и не потрясал, как Троцкий, проникновенными речами многотысячные толпы. Но именно он был одним из тех, кто в те переломные для страны месяцы вез на себе тяжелейший груз организационной работы.
Не очень корректно сравнивать политику с футболом, но если все же провести такую параллель, то Троцкий был блестящим нападающим, который мог забить потрясающий по красоте гол и сорвать овации восторженных трибун. Сталин не срывал аплодисментов, но именно он был той «рабочей лошадкой», которая везла на себе тяжеленный воз черновой работы революции.
Да, трибуны восхищаются в первую очередь голеадорами, но каждый настоящий тренер знает, что именно такие «рабочие лошадки» чаще всего и обеспечивают победу, создавая условия для голеадоров. Он не выходил под ослепительные огни рампы и оставался по большей части за кулисами. Но, как показывает сама жизнь, настоящая история чаще всего и делалась именно за этими самыми кулисами...
Да, он не получил тех политических дивидендов от революции, какие обрели Свердлов и Троцкий, а последний вообще стал считаться ее творцом.
Все могло быть намного проще. И если отбросить версию о специальном задании Сталина по спасению, в случае необходимости, Ленина, то могло быть и так, что он и на самом деле обиделся. Хотя если верить его родственникам по линии жены, то они вообще уверяли в телепередаче «Надежда — жена Сталина», что не было в те октябрьские дни никаких метаний и обид. А была самая обыкновенная страсть, и революцию Сталин пропустил не из-за Троцкого и Свердлова и даже не из-за Ленина, а по той простой причине, что в те решающие для судьбы страны часы пребывал с Надеждой.
Что ж, все может быть... Да и не это важно. Главным было то, что именно в 1917 году, как заметил Троцкий, Иосиф Джугашвили, несмотря ни на что, «стал признанным членом генерального штаба партии. Он перестал быть Кобой. Он окончательно стал Сталиным»! А это дорогого стоило...
ЧАСТЬ III
НА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Сформированное на II съезде Советов «впредь до созыва Учредительного собрания временное рабочее и крестьянское правительство» было решено назвать Советом народных комиссаров. Ленин был в восторге. «Это превосходно! — довольно восклицал он. — Ужасно пахнет революцией!»
В этом он не ошибался! Первый состав Совнаркома не столько пахнул, сколько вонял революцией, поскольку большинство народных комиссаров не имели даже приблизительного представления о том, чем им теперь предстояло заниматься. Как, впрочем, и сам Ленин, который стал во главе кабинета министров и взял на себя куда более широкие полномочия, нежели Витте или тот же Столыпин. Что же касается его министров, то они назначались исключительно за их преданность партии и лично Владимиру Ильичу, а отнюдь не за специальные знания и умение работать...
И о том, каким инфантильным мечтателям досталась огромная и разрушенная страна, лучше всех других поведал Молотов. «Первые три дня, — вспоминал он, — мы из Смольного не выходили, сидели рядом — я, Зиновьев, Троцкий, напротив Сталин, Каменев. Новую жизнь мы представляли отрывочно. Ленин, например, считал, что в первую очередь у нас будет уничтожен... гнет денег, гнет капитала, чтобы в 1920-х годах с деньгами покончить». Вот потому мы и по сей день имеем то, что имеем. А вернее, не имеем ничего — ни сытой, достойной жизни, ни радостной и беззаботной юности, ни покойной и обеспеченной старости. Потому что именно этим предававшимся бесплодным мечтам людям предстояло строить новую жизнь.
Пройдет всего год, и Ленин с нескрываемой злостью воскликнет: «У нас 18 наркоматов, из них не менее 15 — никуда не годны — найти везде хороших наркомов нельзя». Особенно если не искать и ставить на посты министров людей с образованием церковно-приходской школы. И, слушая этот вопль души, можно было подумать, что этих самых никуда не годных наркомов Ленину навязал, по крайней мере, Керенский. Но... нет, всех этих людей находил и назначал сам Ленин, и злиться ему, в конечном счете, надо было только на самого себя.
И что самое печальное, он знал, что делал! Иначе как объяснить его послание в Берн в июне 1918 года А.А. Иоффе: «Едут к Вам Сокольников и Бухарин, а кажись, и Ларин(!). Пользуюсь случаем, чтобы Вас несколько предупредить... Бухарин лоялен, но зарвался в «левоглупизм» до чертиков. Сокольников свихнулся опять. Ларин — мечущийся интеллигент, ляпала первосортный. Поэтому будьте начеку со всеми этими премилыми и препрекрасными делегатами».
А вот еще один образчик того, как Ленин относился к работе. Летом 1918 года на фронт к Кедрову прибыли некие Уралов и Ногтев для организации работ со взрывчаткой. И каково же было изумление Кедрова, когда он ознакомился с характеристикой, которую дал Ильич присланным двум «специалистам». Вождь рекомендовал их «как преданных и стойких товарищей, хотя и незнакомых с подрывным делом». Остается только добавить, что этим «незнакомым с подрывным делом» товарищам надлежало подготовить к взрыву котласские огнеприпасы и взорвать их в нужную минуту!