Сталин. Путь к власти
Шрифт:
Однажды Сталин превратил беседу о стихотворениях одного из ссыльных в целую лекцию о роли художественной литературы и поэзии. Регулярно Сталин проводил занятия по истории германской социал-демократии, которую ссыльные изучали по трудам Меринга.
Жандармерия доносила, что за 3 месяца и 22 дня в вологодской ссылке Сталин посетил местную библиотеку 17 раз, а в кино, привлекавшее в ту пору почти всех горожан своими немудрящими немыми фильмами, он не сходил ни разу. По воспоминаниям Пелагеи Георгиевны Онуфриевой (Фоминой), с которой Сталин познакомился в Вологде, она «подолгу разговаривала со Сталиным о литературе, искусстве, о книжных новинках». Сталин подарил девушке книгу П. Когана «Очерки по истории западноевропейских литератур». Из помет,
Тяга к высокой культуре сохранилась у Сталина до самой смерти. В то же время, подобно типичному «интеллектуальному скопидому» из традиционной общины, он постоянно поглощал информацию из самых разнообразных источников, осваивал различные области знаний, являясь образцовым примером «непрерывного образования». Находясь на отдыхе в Сочи, он просил свою супругу прислать ему учебники по металлургии и электротехнике. Как говорилось выше, он не раз пытался учить иностранные языки. У философа Стэна Сталин брал ypoки по классической философии. Как только Сталин обрел постоянное место жительства (а это произошло лишь после революции), он стал собирать личную библиотеку. Как отмечал Е. Громов, «преобладали в ней книги и журналы социально-политические и исторические. К истории, в том числе и военной, Сталин с молодости испытывал сильную тягу… Разумеется, был весь Ленин, читанный и перечитанный».
Посетители кремлевского кабинета часто заставали его на лесенке перед книжными полками с книгой в руках. Утверждают, что у него была даже ежедневная «норма» чтения – 500 страниц. Вероятно, чтобы выполнить эту норму, Сталин должен был обладать навыком скорочтения. Видимо, часть книг он быстро проглядывал, усваивая их общий смысл и отдельные места, привлекшие его внимание. В то же время анализ его библиотеки показал, что многие книги он внимательно прочитывал, делая пометки на полях. Отмечая широту интересов Сталина, Молотов вспоминал: «Сталин античный мир и мифологию знал очень хорошо. Эта сторона у него очень сильная… В фойе карты по всем стенам. Хрущев говорил, что он по глобусу руководил, – наоборот, он очень карты любил географические… Азия была, Европа, все карты».
А.А. Громыко, отмечая разносторонность и глубину познаний И.В. Сталина, писал: «Его начитанность, эрудиция проявлялись не только в выступлениях… В его речах содержались примеры, которые можно привести только в том случае, если знаешь соответствующий исторический источник… Одним словом, Сталин был образованным человеком, и, видимо, никакое формальное образование не могло дать ему столько, сколько дала работа над собой. Результатом такого труда явился известный сталинский язык, его умение просто и популярно формулировать сложную мысль».
Знания не были самоцелью для Сталина. Они позволяли неуклонно двигаться вперед, к цели и при упорном труде добиться успеха.
В.М. Молотов вспоминал: «У Сталина была поразительная работоспособность… Я это точно знаю. То, что ему нужно было, он досконально знал и следил… И смотрел не в одну сторону, а во все стороны. Политически важно было, скажем, авиация – так авиация… Пушки – так пушки, танки – так танки, положение в Сибири – так положение в Сибири, политика Англии – так политика Англии, одним словом, то, что руководитель не должен выпускать из своего поля зрения… Сталин спросит: «Важный вопрос?» – «Важный». Он тогда лезет до запятой».
Хотя для ряда американских авторов эта черта личности Сталина укладывается в знакомые им представления о «трудоголике», большая работоспособность Сталина объясняется в первую очередь его «стойкой» преданностью делу, которому он посвятил свою жизнь. Ценя с детства превыше всего «стойкость» героев, Сталин придавал особое значение этому качеству и стремился
Его представление о «нравственной силе» предполагало прежде всего преданность делу коммунизма. Выступая 11 декабря 1937 года перед избирателями Сталинского района, он перечислял нравственные качества, которые, по его мнению, необходимо было иметь советским государственным деятелям. Он требовал, чтобы они были «ясными и определенными», «бесстрашными в бою и беспощадными к врагам народа», «свободны от всякой паники, от всякого подобия паники», «мудры и неторопливы при решении сложных вопросов», «правдивы и честны», чтобы они «любили свой народ». Эти требования перекликались с этическими нормами, усвоенными им из народной традиции и из учебы в духовных училищах. Сталин видел «нравственную силу» в тех людях, которые посвящали себя «делу народа». Непримиримое отношение к «врагам народа» опиралось на усвоенные с детства древние представления о борьбе грузинского народа против своих врагов, борьбе православия против врагов Христовых.
Тем, кто считает Сталина тираном, подавлявшим свободу людей и независимость народов, то обстоятельство, что он придавал важное значение «независимости», может показаться невероятным. Однако из высказывания Сталина в статье о Г. Телия следует, что «независимость» он признавал как личную ценность.
С детства его героями были свободолюбивые борцы против угнетения. Его свободолюбие проявилось и в его борьбе против порядков в Тифлисской семинарии, и в том, что значительную часть подпольной жизни он был известен под псевдонимом «Коба». В советское время он критиковал тех, кто насаждал в партии или в стране «аракчеевщину» (например в докладе на пленуме ИККИ 7 декабря 1926 года и в работе «Марксизм и вопросы языкознания», написанной в 1950 году). Он многократно цитировал в своих выступлениях произведения Салтыкова-Щедрина. Одним из его любимых произведений был чеховский рассказ «Унтер Пришибеев». В своих речах он не раз высмеивал «унтеров пришибеевых» и «держиморд», которые подавляли инициативу и живую творческую мысль.
Эти высказывания Сталина не были лишь ораторскими оборотами в политических декларациях, в которых он обвинял своих противников в атаках на своих сторонников. Широко известно, что в ходе деловых совещаний Сталин старался создать условия для свободного обмена мнениями, в ходе которого поощрял выступления людей, обладавших самостоятельностью в суждениях. Нарком сталинских лет Н.К. Байбаков писал: «Я лично убедился на многих случаях, что… Сталин уважал смелых и прямых людей, тех, кто мог говорить с ним обо всем, что лежит на душе, честно и прямо. Сталин таких людей слушал, верил им, как натура цельная и прямая». Подобным же образом оценивал Сталина и Молотов. Он вспоминал: «Сталин был по природе своей человек не робкого десятка и очень любил людей талантливых и храбрых. Таких, как, скажем, Рокоссовский».
В то же время очевидно, что Сталин не был готов поддерживать любое смелое заявление или дерзкую выходку, если за ними не стояло ничего, кроме желания покрасоваться. Поэтому беседы с ним порой превращались в экзамен, в ходе которого Сталин проверял обоснованность позиции собеседника, основательность его профессиональной компетентности, глубину знаний и идейной убежденности. Он поддерживал смельчака до тех пор, пока не обнаруживал, что за его дерзостью нет ничего кроме дешевого апломба, и в этом случае он был готов резко оборвать «самовлюбленного нахала».