Сталин. Путь к власти

Емельянов Юрий Васильевич

По мысли Ленина, советская власть должна была национализировать весь земельный фонд страны и передать земли в распоряжение Советов батрацких и крестьянских депутатов, объединить все банки в общегосударственный банк, поставив его под контроль Советов рабочих депутатов, установить рабочий контроль над производством и распределением продуктов. Однако Ленин в эти дни не ставил задачу немедленного свержения Временного правительства, полагая, что прежде всего большевикам надо добиться преобладания в самих Советах.

С критикой позиции Ленина выступили Каменев, Калинин и ряд других участников совещания. Сталин также выступил с рядом критических замечаний в адрес «Апрельских тезисов», но вскоре принял ленинскую точку зрения. Зато

«левые» (Шляпников, Молотов и другие) активно поддержали Ленина. Позже Молотов говорил о Сталине: «У него сомнения некоторые были, он не сразу присоединился к ленинским тезисам… Он с некоторой выдержкой думал, более тщательно. Ну, а мы были помоложе, попроще подходили к делу, поддерживали Ленина без всяких колебаний и твердо шли по этому пути… Что-то его беспокоило. У него были мысли по вопросу о мире, он размышлял над этим и искал ответы на вопросы… Ленина не так просто было иногда понять».

Очевидно, что Сталин не разделял уверенности Ленина в том, что страна может легко выйти из войны и одновременно перейти к новому этапу революции. В 1924 году Сталин признал свою позицию в апреле 1917 года «глубоко ошибочной», заметив, что «она плодила пацифистские иллюзии, лила воду на мельницу оборончества и затрудняла революционное воспитание масс». Сталин сказал, что эту позицию он «разделял с другими товарищами по партии и отказался от нее полностью лишь к середине апреля» 1917 года.

Трудно сказать, действительно ли Сталин изменил свое мнение и согласился с ленинской позицией к середине апреля, или же он лишь подчинился ей как дисциплинированный член партии. Однако очевидно, что разногласия Сталина с Лениным не привели ил отношения к разрыву. Сталин по-прежнему продолжал работать в «Правде», а в конце апреля принял участие в первой после Пражской VII конференции РСДРП(б). На ней Сталин впервые выступал в качестве докладчика по национальному вопросу. С тех пор он не раз выступал на высших партийных форумах как наиболее авторитетный «специалист» по национальным проблемам, которым его признали после выхода в свет его брошюры «Марксизм и национальный вопрос».

На конференции он отстаивал право нации на самоопределение вплоть до отделения. Он осудил позицию Пятакова и Дзержинского, которые настаивали на том, что «всякое национальное движение есть движение реакционное». Сталин заявил: «Мы должны поддерживать всякое движение, направленное против империализма». Поэтому он считал возможным поддержать национал-сепаратистское движение в Финляндии. Однако он исходил из того, что «9/10 народностей после свержения царизма не захотят отделиться» и, сохраняя приверженность принципу «областной автономии», он предлагал «устройство областных автономий для областей, которые не захотят отделиться и которые отличаются особенностями быта, языка». Такое устройство Сталин предлагал для Закавказья, Туркестана, Украины. Кроме того, он по-прежнему требовал «полного равноправия» национальных меньшинств «по школьным, религиозным и др. вопросам, отмены всяких ограничений для нацменьшинств».

На апрельской конференции 1917 года Сталин был избран в состав ЦК РСДРП(б) одним из девяти его членов. Кроме И.В. Сталина, в ЦК не вошел никто из «бакинцев» и рабочих, избранных в ЦК Пражской конференцией. Лишь новый член ЦК В.П. Ногин некоторое время работал в составе Бакинского комитета после революции 1905 года. По сравнению с ЦК, избранным Пражской конференцией, в новом составе ЦК было лишь двое рабочих – В.П. Ногин и Г.Ф. Федоров. Помимо Ленина и его верного сторонника Зиновьева, в ЦК вошли и те, кто первоначально критиковал его позицию (Сталин, Каменев). Зато в ЦК не вошел никто из дореволюционного, подпольного Бюро ЦК (Шляпников, Молотов, Залуцкий).

В мае 1917 года из эмиграции вернулся один из бывших лидеров столичного Совета и противник Ленина Троцкий. Однако он прибыл в Россию слишком поздно, чтобы сыграть самостоятельную роль, как

в 1905 году, и на сей раз решил сотрудничать с большевиками. Он опирался лишь на группу социал-демократов (около 4 тысяч человек), оказавшихся между противоборствующими партиями большевиков и меньшевиков и именовавшими себя членами Межрайонной организации, или «межрайонцами». В эту группу входили М.М. Володарский, М.С. Урицкий, А.В. Луначарский, М.М. Покровский, Д.З. Мануильский, А.А. Иоффе, К.К. Юренев, Д.Б. Рязанов, Л.М. Карахан и другие. Принятые в августе 1917 года в РСДРП(б) «межрайонцы» оказывали заметное влияние на российскую интеллигенцию и имели разветвленные международные связи, которые решил активно использовать Ленин в ходе подготовки революции. Хотя Троцкий и Ленин постарались забыть старые споры, сторонники Троцкого убеждали общество в том, что их лидер является подлинным вождем революции. В это время Урицкий заявлял: «Пришла великая революция, и хотя у Ленина много мудрости, она начинает меркнуть рядом с гением Троцкого».

Отмечая роль Ленина, приближенных к нему Зиновьева и Каменева, а также Троцкого и «межрайонцев», многие авторы, описывавшие события 1917 года, обошли вниманием Сталина. По мнению меньшевика Н.Н. Суханова (Гиммера), «Сталин на политической арене был не более как серым, тусклым пятном». Не отметил Сталина и Джон Рид, описывая события 1917 года. (Правда, незадолго до своей смерти в 1920 году наблюдательный американский журналист предсказал, что именно Сталину суждено сыграть одну из самых значительных ролей в Советской революции.) По мнению Д. Волкогонова, «то, что Сталин в 1917 году оставался в тени, было результатом не только его социальной пассивности, но и уготованной ему роли исполнителя, для которой у него были несомненные данные. Сталин был не способен в переломные, бурные месяцы подняться над обыденностью».

Можно подумать, что Волкогонов писал о школьном учителе из тихого городка или сельском враче, который в бурный 1917 год исполнял свои обыденные обязанности, а не об одном из ведущих руководителей партии, занятом в столице России подготовкой величайшей революции XX века. Более же внимательные исследователи вовсе не считали работу Сталина «обыденной». Отметив, что Сталин был «упорным и умелым организатором, которому Ленин поручил исполнение ключевой роли в его плане революции», Дейчер писал, что «в то время как целая плеяда ярких трибунов революции, подобных которым Европа не видела со времен Дантона, Робеспьера и Сен-Жюста, красовались перед огнями рамп, Сталин продолжал вести свою работу в тени кулис». Но ведь решающие события в политической жизни, а особенно в ходе революции, готовятся именно за кулисами, вдали от авансцены.

В это время и сама большевистская партия не являлась ведущей политической силой. «Апрельские тезисы» Ленина вызвали лишь презрительные насмешки Плеханова, который посвятил им язвительный памфлет. На I съезде Советов (3-24 июня 1917 года) из 777 делегатов, объявивших о своей партийной принадлежности (всего было 1090 делегатов), большевиков было лишь 105 (то есть около 13,5%). Поэтому, когда Ленин заявил на съезде, что большевистская партия «готова взять власть целиком», ответом ему был хохот собравшихся.

Однако, как это всегда бывает в начале революционного процесса, настроения масс быстро сдвигались влево. Об этом, в частности, свидетельствовали итоги муниципальных выборов в Петрограде, которые прокомментировал Сталин в своей статье для «Бюллетеня Бюро печати при ЦК РСДРП» от 15 июня 1917 года. Он констатировал поражение кадетов, которые «с трудом собрали 20% голосов» и отмечал сильный сдвиг избирателей влево, выразившийся в том, что «более 70%» голосов было подано «за социалистов правого и левого крыла, т. е. за эсеров и меньшевиков и за большевиков». Сталин указывал на очевидный разрыв между итогами голосования и составом Временного правительства, в котором «кадеты… имеют громадное большинство».