Сталин. Тайный «Сценарий» начала войны
Шрифт:
№ 885/м, 4 апреля 1941
Источник, работающий в Главном штабе германской авиации, сообщает: главный штаб авиации подготовил и окончательно разработал план нападения на Советский Союз…
Так как советская промышленность разбросана на огромной территории и бомбардировкой ее не удастся в короткий срок нарушить нормальную военно-хозяйственную жизнь страны, то оперативный план немецкой авиации основан на концентрированном ударе по узловым железнодорожным пунктам центральной полосы Европейской части СССР и Украины… По сведениям, полученным тем же источником от сотрудника министерства
Источник, работающий в Германском Министерстве Хозяйства, сообщает: «С 15 апреля должна будет начаться якобы антисоветская кампания в прессе. Будет опубликовано распоряжение о прекращении с 10 апреля всех частных перевозок по немецким железным дорогам. Ввоз в Германию каучука с Востока решено направлять уже не транзитом через СССР, как раньше, а морским путем, не считаясь с риском, вызываемым действиями Английской морской блокады».
Источник, работающий в главном штабе германской авиации, сообщил: «Югославские события чрезвычайно серьезно восприняты в руководящих германских кругах…
В штабе авиации полагают, что операции против Югославии могут занять 3—4 недели; это вызовет отсрочку действий против СССР, и благоприятный момент может быть упущен».
Сообщения Шульце-Бойзена и Харнака касаются всех самых важных вопросов, интересующих в эти дни Кремль.
Прежде всего, в них приводится полное подтверждение факта нападения Германии на Россию весной 1941 г. Далее раскрывается план Главного штаба авиации по организации бомбардировок военных и хозяйственных объектов Советского Союза. Приводятся сведения о начинающейся с 10 апреля концентрации германских войск у советских границ и о начале кампании Войны нервов.
Очень важен намек на «югославские события», могущие вызвать отсрочку нападения… По оценке штаба авиации, отсрочка нападения на три-четыре недели переносит планируемое «внезапное» нападение Германии с весны на лето — с середины мая на середину июня 1941 г., а в этом случае благоприятный момент для нападения может быть упущен!
До «внезапного» нападения осталось 77 дней. 5 апреля 1941. Москва
«Огня не открывать!»
Первая информация Шульце-Бойзена о том, что штаб германской авиации дал распоряжение о проведении разведывательных полетов над территорией России, поступила в Москву в конце января 1941 г. В те дни Сталин дал приказ о принятии немедленных мер по охране воздушного пространства страны, и Совет народных комиссаров принял специальное постановление «Об организации противовоздушной обороны». Но несмотря на все принятые меры, самолеты германской разведывательной «Эскадрильи Ровель», оснащенные первоклассным фотооборудованием, продолжали совершать полеты над советской территорией, и с каждым днем эти полеты становились все более наглыми. Вспоминает нарком Военно-морского флота адмирал Николай Кузнецов: «В конце февраля — начале марта немецкие самолеты снова несколько раз грубо нарушили советское воздушное пространство. Они летали с поразительной дерзостью, уже не скрывая, что фотографируют наши военные объекты».
Адмирал Николай Кузнецов славился своей исключительной честностью и прямотой. Мальчишка из глухой деревушки Медведка, с детства мечтавший о путешествиях и подвигах, он еще в 1919 г. добровольцем пошел на флот.
Сталин благоволил к Кузнецову. Да и, казалось, нельзя было не чувствовать расположения к этому статному красавцу, обладавшему обворожительной улыбкой и, вместе с тем, стальной волей.
В начале марта 1941 г., когда нарушения воздушных границ германскими самолетами стали почти ежедневными, адмирал Кузнецов отдал однозначное указание флотам: «Открывать огонь по нарушителям без всякого предупреждения!» Директива наркома поступила на флоты 3 марта 1941 г. и, в соответствии с ней, германские самолеты-нарушители были несколько раз обстреляны. Сталин, конечно, знал об этих инцидентах, но никак на них не реагировал и стрельбу по самолетам не запрещал.
Вспоминает адмирал Кузнецов: «Кстати говоря, Сталин, узнав о моем распоряжении, ничего не возразил, так что, фактически, в эти дни на флотах уже шла война в воздухе: зенитчики отгоняли огнем немецкие самолеты, а наши летчики вступали с ними в схватки на своих устаревших „Чайках"».
Война в воздухе шла весь март 1941 г. Как известно, и 17, и 18 марта 1941 г. советские зенитчики еще обстреливали германские самолеты над Либавой.
И вдруг, сразу после того, как 20 марта 1941 г., в Кремле, прошло то знаменитое совещание, на котором вся агентурная информация, сообщавшая о подготовке Германии к нападению, была признана «дезинформацией», отношение Сталина к обстрелу самолетов-нарушителей неожиданно изменилось.
К удивлению Кузнецова, он был срочно вызван к Сталину.
Вспоминает Кузнецов: «Меня спросили, на каком основании я отдал распоряжение открывать огонь по самолетам-нарушителям. Я пробовал объяснить, но Сталин оборвал меня. Мне был сделан строгий выговор и приказано немедленно отменить распоряжение».
По приказу Сталина, 1 апреля 1941 г. главный морской штаб отдал флотам новую директиву:
«Огня не открывать, а высылать свои истребители для посадки самолетов противника на аэродромы».
Этот странный, с точки зрения адмирала Кузнецова, приказ не изменился и после того, как вчера, 4 апреля 1941 г., тот же обер-лейтенант люфтваффе Харро Шульце-Бойзен сообщил, что Главный штаб германской авиации уже разработал план бомбардировок территории России, целью которых будет нарушение народнохозяйственной жизни страны. Для осуществления этого плана гитлеровцам были необходимы сведения о расположении наиболее важных военных и хозяйственных объектов — электростанций, заводов, железнодорожных узлов. Разведывательные полеты должны были усилиться. И для России жизненно важно было эти полеты не допустить. Сталинский приказ шел в противоречие со всей существующей информацией и со всей сложившейся обстановкой.
Но сталинские приказы не подлежали обсуждению!
Вспоминает Кузнецов: «Результаты нетрудно было предвидеть. Немцы, чувствуя, что мы осторожничаем, стали вести себя еще более вызывающе. 5 апреля очередной фашистский разведчик появился над Либавой. В воздух поднялись наши истребители. Они начали „приглашать“ фашиста на посадку. Фашист, конечно, не подчинился.
Наши батареи дали, как требовало предписание, двадцать предупредительных выстрелов. Разведчик ушел, а германское посольство в Москве заявило протест: дескать, обстреляли мирный самолет, летавший «для метеорологических наблюдений».