Сталин. Трагедия семьи

Павлов Виталий Григорьевич

Базируется эта версия на жгучем желании соратников ускорить сталинскую смерть. Они устали бояться за свою жизнь. В пользу этой версии говорит и странный приказ, отданный Хрусталевым в то утро охране: идти спать. Якобы сам Сталин, впервые за последнее время, отдал такое распоряжение Хрусталеву.Это не может не настораживать исследователей, потому что Орлов в своих воспоминаниях говорил о том, что Сталин в последние месяцы среди ночи по нескольку раз неожиданно вызывал его к себе. Проверял охрану. И вдруг приказ идти спать. Именно в эту ночь...

Некоторым показалось странным и поведение Хрусталева

сразу после смерти, 5 марта 1953 года. В гараж, где находился Георгий Кузнецов, вошел полковник Хрусталев и сказал:

— Умер товарищ Сталин.

А когда у Кузнецова появились на глазах слезы, Хрусталев вдруг прикрикнул на него.

Рассказывает Кузнецов Георгий Ефремович:

— Вы знаете, я удивился его спокойствию. Он даже прикрикнул на меня, когда я скривил губы. Да, я очень удивился, что он отнесся к этому очень спокойно и даже раздражительно. Не то чтобы, сказать, с сожалением, а даже с раздражением и даже на меня посмотрел со злостью и с выражением «чего ты вздумал?». Я подумал: что-то такое не то.

Впрочем, все легенды о какой-то особой роли Хрусталева так и остаются легендами. К тому же на объективность свидетелей могут влиять не только прошедшие годы, но, например, и личные взаимоотношения.

О возможности проникновения кого-то в малую столовую, где спал Сталин, через дверь на веранду говорят те, кто хорошо знаком с расположением комнат на сталинской даче.Только эти исследователи не знают, что по всему периметру дома с наружной стороны стояли посты, причем офицеры охраны держали друг друга в поле зрения. Ни один из них не мог незаметно покинуть свой пост и проникнуть в дом, а тем более пропустить к зданию кого-либо постороннего. К тому же с помощью датчиков на окнах и дверях могли быть зафиксированы все передвижения внутри жилой части дома.

В ту ночь все было тихо. Никто по дому не ходил.

Итак, до десяти часов вечера Сталин признаков жизни не подавал, а сотрудники охраны, Лозгачев и Старостин, все не решались войти. Кто знает, не сказался ли на их поведении недавний случай с одним из их товарищей? А дело в том, что не угодил человек Лаврентию Павловичу Берии.

Юрий Соловьев:

— Он мог, этот Лаврентий, появиться здесь в отсутствии Хозяина. Так и было. Вот здесь вот, в маленькой комнате, на столе лежали такие красные пакеты. В них, значит, присылались материалы, которые должен был на досуге, как говорят, или в рабочее время рассмотреть охраняемый.

В тот день дежурил помощник коменданта Иван Федосеев. На даче в отсутствии Сталина проводилась уборка, после которой пакеты фельдсвязи оказались сложены не совсем аккуратно.

Этого было достаточно, чтобы Берия обвинил Федосеева в шпионаже.

Юрий Соловьев:

— Он придрался и, значит, сделал инцидент, что он знакомится с неположенными документами, вот... Ну и все. И с этого, значит, он уехал и вскоре... и вскоре, значит, Федосеева отсюда без головного убора молодчики увезли на Лубянку — и концы в воду, вот... Забрали, посадили его жену, Федосеева...

Впрочем, существует и более сложная версия гибели Федосеева, но сейчас мы говорим именно о психологическом состоянии охраны. Обратим внимание, что ни Федосеева, ни его жену никто не защитил. Ни тогдашние руководители охраны,

ни сам Сталин. Никто даже не стал разбираться, читал эти документы Федосеев или не читал. Может быть, именно здесь и лежат корни нерешительного поведения Старостина и Лозгачева 1 марта 1953 года. Система, которую Сталин создавал и поощрял долгое время, в последние часы его жизни начала работать против него. Не вошла вовремя охрана, на огромной даче с многочисленной прислугой отсутствовал врач, способный оказать первую медицинскую помощь, дорогие соратники Берия и Маленков, примчавшиеся в конце концов по вызову, вместо помощи, по существу, добили лежащего без сознания друга и любимого вождя.

Схема дачи. На ней обозначены места пребывания «охраняемого», сотрудников охраны. Стрелками указаны пути их перемещения.

Около 22 часов, воспользовавшись прибытием фельдсвязи, Лозгачев один пошел по длинному коридору в направлении главной прихожей, малой и большой столовой. По заведенному порядку почту он должен был оставить во второй комнате. Но подойдя к ней через противоположную приоткрытую дверь в малую столовую, Лозгачев вдруг увидел лежащего на полу возле дивана Сталина. По домофону он срочно вызвал Старостина, который прибежал вместе с дежурным офицером и горничной Матреной Бутусовой. При их приближении Сталин попытался сделать призывный жест рукой. Это говорит о том, что сознание еще не покинуло его. Пока Лозгачев, дежурный и Бутусова укладывали Сталина на диван, Старостин бросился звонить...

Нет, не врачам.

Александр Шефов:

— Старостин стал сразу звонить непосредственно Игнатьеву, который исполнял обязанности и министра, и начальника Главного управления. Но Игнатьев сюда не поехал, а приехали Берия и Маленков. Игнатьев, видимо, или испугался, или получил приказ: сиди, мы сами.

Как мы помним, ехать на дачу из центра Москвы 12—15 минут. Обеспокоенные соратники явились через 2 часа!

Берия прямо в ботинках и шляпе прошествовал в малую столовую. Маленков снял ботинки и почему-то засунул их под мышки. Попробуйте представить себе эту картину!

Впрочем, для охраны в таком поведении этой пары не было ничего необычного.

Юрий Соловьев:

— А этот Маленков — тряпка, та тряпка, которую Берия брал за шиворот и пихал к себе в машину на наших глазах.

С появлением Берии и Маленкова Старостин и Лозгачев вздохнули посвободнее. Появились люди, способные взять ответственность на себя. Берия ее на самом деле взял, но его слова повергли в шок окружающих. Он набросился на охрану:

— Вы что, не видите — товарищ Сталин спит! Ничего серьезного, а вы паникуете по пустякам. Если что — звоните, и мы приедем с врачами.

После чего развернулся и направился к машине. За ним посеменил, надевая на ходу ботинки, Маленков.

Ошеломленная охрана вновь осталась с хрипящим Сталиным один на один. И опять они не решились предпринять что-либо самостоятельно.

Ночью возле умирающего Сталина остался один Лозгачев.

Александр Шефов:

— Лозгачев говорит: я всю ночь сидел в кровати один, часы длились медленно, и меня обдал страх, потому что я не знал, что делать, как быть; мне запрещено было звонить, велено никого не вызывать.