Сталин
Шрифт:
хлеб и мука - на 10%
масло сливочное и топленое - на 10%
мясо, колбасные изделия и консервы - на 10%
водка - на 28%
парфюмерные изделия - на 20%
шерстяные ткани - на 10%
велосипеды - на 20%
телевизоры - на 25%
часы - на 30%
Снизить соответственно цены в ресторанах, столовых, чайных и других предприятиях общественного питания".
Отложив газету, Сталин задумался. Народ живет бедно. Вот органы МВД сообщают, что в ряде районов, особенно на востоке, люди по-прежнему голодают, плохо с одеждой. Но, по его глубокому убеждению, обеспеченность людей выше определенного минимума лишь развращает их. Да и нет возможности дать больше; нужно укреплять оборону, развивать тяжелую промышленность. Страна должна быть сильной. А для этого и впредь придется затягивать пояс. Каждый следующий год население ждало очередного снижения. И оно следовало. Авторитет Сталина поднялся еще выше. Люди не хотели видеть, что в условиях
Конечно, нельзя не упомянуть о том, что поднялся культурный уровень советских людей, окрепло их интернациональное содружество; были сделаны определенные шаги в развитии социального обеспечения населения, в частности установлены пенсии, оплачиваемые декретные отпуска, пособия семьям погибших на войне, многодетным матерям и немало другого. Но все это был социально-экономический минимум, отражавший общую бедность. Дальнейший курс на приоритетное развитие тяжелой промышленности в условиях ускоряющегося упадка сельского хозяйства рисовал далеко не радужные перспективы.
Нередко в жарких спорах о том, ушедшем времени в качестве аргументов "защиты" Сталина говорится о "порядке", "дисциплине", "уважении законов". Мол, до чего докатились: появились проституция, наркомания! Не знаю, как насчет проституции, а все остальные язвы - пьянство, хулиганство, воровство и даже наркомания - были в нашем обществе и тогда. Только все это считалось "совершенно секретной" криминальной статистикой. Возможно, что эти пороки были в меньших масштабах, чем сейчас. Но, повторяю, даже наркомания была. В январе 1948 года Круглов докладывал Сталину:
"В ноябре 1947 года в управление МВД Фрунзенской области (Киргизская ССР) поступили данные о том, что в г. Фрунзе действует группа спекулянтов опиумом в составе Нигматжанова, Хабибулина, Хисмутдинова, Гайнуллиной (инициалов в документе нет.
– Прим. Д.В.). Изъято 17 килограммов опиума... "1007
Считалось, например, что бесспорным достижением государства является система подготовки рабочих кадров. Конечно, было немало сделано в этой области. А вместе с тем:
"... В 1946 году органами МВД задержано 10 563 ученика, бежавших из школ ФЗО, ремесленных и железнодорожных училищ... Много преступлений на этой почве: воровство, бандитизм. Бытовые условия в училищах неудовлетворительные: антисанитария, холодно, часто нет света...
С. Круглов"1008.
Казарменные порядки, насилие, административные методы были не в состоянии не только устранить, но и снизить преступность. Едва ли Сталин был согласен с тем, что уважение закона, высокая культура отношений и демократичность социальной среды способны успешно противостоять криминальным аномалиям.
Противоречия, рожденные единовластием, - абсолютная диктатура одного и несвобода миллионов, утверждение тотальной бюрократии и жизненная необходимость социальной активности, насаждение единомыслия и естественная потребность в творчестве масс - углубляли генезис грядущих кризисов. Сталин этого или не хотел, или не мог понять. "Букет" этих противоречий как бы обрамлял нимб триумфатора. Он все более настойчиво нажимал на рычаги идеологические вместо экономических, не видя медленного, но неуклонного угасания революционного энтузиазма. Сталин по-прежнему делал ставку на социалистическое соревнование, сковав тем самым творческую активность масс; все чаще обращался к испытанным методам - угрозам, административным, директивным мерам. Совсем не случайно апогей культа Сталина, пришедшийся на празднование его 70-летия, совпал с так называемым "ленинградским делом". Сталинские "триумфы", все до единого, связаны с насилием. Это закономерность диктаторского единовластия в тоталитарной Системе. Даже в условиях реализации крупных социально-экономических программ ему нужны были внутренние "гражданские войны", хотя бы регионального масштаба. После победы над фашизмом эпицентр этой "внутренней войны" Сталин перенес в Ленинград.
Сегодня мы знаем, что разгромное постановление 1946 года о ленинградских журналах "Звезда" и "Ленинград" было принято по инициативе "вождя". Вслед за этим постановлением были преданы остракизму кинофильм режиссера Л. Лукова и сценариста П. Нилина "Большая жизнь", опера В. Мурадели "Великая дружба", был нанесен удар по репертуарной политике театров. Сталин почувствовал, что в области литературы и искусства появились, хотя и не явно выраженные, попытки выйти за рамки установленных партией, а значит им, параметров. "Вождь"
В фонде Жданова есть большое письмо Веры Зощенко Сталину.
"Уважаемый товарищ Поскребышев!
Очень прошу Вас передать письмо на рассмотрение тов. Сталина или, если оно утомит его, вкратце передайте его содержание...
8.IХ.47 г.
С сердечным приветом
Вера Зощенко".
В письме, особенно вначале, есть строки, почти обязательные для того времени, но которые сегодня горько читать. "...Самой большой радостью в моей жизни является мысль, что на свете существуете Вы, и самым большим желанием, чтобы Вы существовали как можно дольше". Далее жена писателя пишет: "Дорогой Иосиф Виссарионович! Я была буквально потрясена постановлением ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград"... Как все это могло произойти, ведь Зощенко все любили. Признавали (Горький, Тихонов, Шагинян, А.А. Кузнецов, Майский). Ни о каком бегстве из Ленинграда не могло быть и речи... Он всю зиму 44 года работал над книгой о партизанах... Ни о какой клевете и злопыхательстве не может быть и речи в его книгах..." Мужественная женщина фактически отвергает все наветы и обвинения в адрес мужа. В порыве откровения, защищая писателя, она говорит о сокровенном: "...он тяжелый психопат-неврастеник... странные мании. Он очень боялся сойти с ума, как Гоголь. Стал лечить себя самоанализом и... вроде вылечил. Его болезнь одарила его талантом сатирика, и в этом его беда. Но он не может подчиняться чужой воле, не может действовать по чьей-то указке..."1009
Судя по всему, Сталин прочел письмо, т.к. есть подчеркивания тем же карандашом, которым он адресовал послание Жданову. "Вождь" не мог не почувствовать, что не только жена писателя не приняла его оценку творчества мужа. Удивительно, что Сталин ограничился в отношении Зощенко и его семьи лишь моральным террором, не прибегнув к большему.
Нанеся по Ленинграду удар идеологический, через два года Сталин дополнил его жестоким ударом политическим, карательным, в котором многие не без оснований усмотрели "репетицию" новых возможных массовых репрессий. В середине февраля 1949 года "вождь" направил в Ленинград Маленкова, предварительно проинструктировав его. Формально повод был нарушение норм внутрипартийной жизни во время партийной конференции Ленинграда. Выразилось оно в факте, едва ли единичном в то время. Несмотря на то что областные руководители П.С. Попков, Г.Ф. Бадаев, Я.Ф. Капустин, П.Г. Лазутин получили во время выборов в обком партии по нескольку голосов "против", председатель счетной комиссии А.Я. Тихонов, сообщая о результатах голосования, заявил, что все эти товарищи были избраны единогласно. Тут же один из членов счетной комиссии написал в ЦК анонимное письмо. И хотя Сталин сам еще в 1934 году прибег к грубой фальсификации результатов голосования на XVII съезде, его реакция была жесткой:
– Накопилось слишком много опасных сигналов о деятельности ленинградского руководства, чтобы можно было и дальше не реагировать. Поезжайте, товарищ Маленков, и хорошенько разберитесь во всем. У товарища Берии еще есть некоторые данные...
– Хорошо, товарищ Сталин, сегодня же выезжаю ночным поездом.
А "сигналы" были такие. Мол, обком партии, при поддержке секретаря ЦК А.А. Кузнецова, не считается с центральными органами партии. Факты? Организация в январе 1948 года в Ленинграде Всероссийской торговой оптовой ярмарки. Без специального решения центральных органов. Маленков, как прилежный выученик Сталина, нанизывал одну за другой "ошибки" ленинградских руководителей на бичеву обвинений, выступая на объединенном заседании бюро Ленинградских обкома и горкома партии. Притихший зал подавленно слушал, как Маленков, распаляясь, выдвигал все новые и новые обвинения. Случай с ярмаркой он квалифицировал как антипартийную групповщину, противопоставление Ленинградской парторганизации Центральному Комитету. Но главное было дальше. Следуя линии, намеченной в Москве, Маленков, использовав неудачные выражения П.С. Попкова, сформулировал и основное обвинение - попытку создания компартии России с далеко идущими целями. Все поняли: выступление Маленкова - предвестие большой беды.
Сидящие в зале еще не знали, что их бывший секретарь А.А. Кузнецов, ставший недавно секретарем Центрального Комитета, уже неделю как отстранен от работы. Естественно, после доклада Маленкова все руководство области и города было освобождено от своих постов. Но это было только началом. За каждым из подозреваемых тянулись нити быстро фабрикуемого "дела". Затем последовали аресты. Сразу же нашлись и "шпионы", вроде Капустина, и "перерожденцы", типа Попкова, и "вдохновители антипартийного курса", как Кузнецов.