Сталинградская Богородица
Шрифт:
Однако командование фронтов принялось организовывать контрудары в страшной спешке. Почти ничего не знало о собственных частях, о противнике. Радиосвязь была не налажена, телефонные и телеграфные провода оказались перебиты бомбами или перерезаны диверсантами. Пока связной находил нужный штаб, передавал пакет с донесением, обстановка уже менялась. На основе неверных донесений составлялись ошибочные приказы. Новые связные везли их в войска – а обстановка продолжала меняться.
Получив эти приказы, танковые колонны двинулись на исходные рубежи для атаки. У многих машин был выработан моторесурс, они ломались по дороге. А в воздухе постоянно висела гитлеровская авиация,
Иногда все-таки опрокидывали неприятеля. Но выяснялось, что тот или иной корпус нацелили неправильно, на второстепенный участок. Его успех никак не сказывался на общем ходе сражения. Наступающие танки застревали где-нибудь без снарядов и горючего. Причем не знали, что рядом находятся склады горюче-смазочных материалов, боеприпасов. Охрана тоже не знала, что поблизости свои танкисты, бросала или взрывала склады. А личному составу злосчастного мехкорпуса оставалось только бросать танки и пешком, по лесам и болотам, выбираться к своим.
Красноречивую картину, что творилось в приграничных областях, рисуют, например, мемуары Симонова. Никто не знает, где свои, а где чужие. То и дело бомбят немецкие самолеты. Дороги завалены грудами машин и телег. Обтекая пробки и ямы, катятся потоки беженцев. В другую сторону маршируют колонны безоружных призывников, идут к уже не существующим полкам и дивизиям, прямо в плен. Немецкие танки возникают неожиданно, то там, то здесь [122]. Растекаются слухи про непонятные вражеские десанты, возникают импровизированные отряды. Одни хотят обороняться, другие найти своих, третьи уже спасаются.
Северо-Западный фронт начал было налаживать оборону в Литве под Алитусом. Но в лоб на него навалилась группа армий «Север». И здесь же, в полосе Северо-Западного фронта, началось наступление левого крыла группы армий «Центр». В Литву вторглось сразу две танковых группы, 4-я Гепнера и 3-я фон Гота. Советские полки, начавшие копать окопы, не могли выдержать таких ударов, их прорезали, как ножами.
Во исполнение приказа Москвы был нанесен контрудар, у городка Расейняй на немцев устремились два механизированных корпуса, около тысячи машин! Но часть танков вышла из строя или была уничтожена еще на марше. Остальные схлестнулись во встречном сражении с танковой группой Гота. Их жестоко расстреливали подтянутые на острие атак германские зенитные части, а танковая группа Гепнера обошла и вклинилась в русские тылы. Оба корпуса практически погибли. Командование Северо-Западного фронта приказало войскам отходить за Западную Двину. Но немецкие авангарды опередили. Проскочили за Двину раньше, чем наши части закрепились на рубеже реки. Ворвались в Ригу, заняли Даугавпилс.
На участке Западного фронта самым уязвимым местом являлся выступ границы возле Белостока. Это была «естественная» заготовка для окружения. Немцы наметили подрезать горловину и взять в кольцо две советских армии, 3-ю и 10-ю. Но и для командования этих армий угроза была очевидной. На горловину коридора сразу же были направлены лучшие соединения, несколько дней сдерживали натиск противника. А прочие войска выводились из наметившегося мешка. Только 28 июня гитлеровцы сломили оборону на флангах и замкнули окружение. Но другие армии оказались менее стойкими. В эти же самые дни враг проломил боевые порядки на соседних участках. Соединения 3-й и 10-й армий, выскользнувшие из белостокского окружения, угодили в котлы
Чтобы закрыть дыру, возникшую в центре Западного фронта, навстречу немцам спешно выдвигались стратегические резервы, еще две армии, 13-я и 4-я. Под Минском оставались старые укрепления «линии Сталина». Они были разоруженными, но бетонные доты и казематы никуда не делись. Если занять их войсками, можно было организовать очень прочную оборону. Однако в Литве, как уже отмечалось, вместе с группой армий «Север» наступала 3-я танковая группа Гота. После взятия Вильнюса она резко повернула направо. Двинулась по русским тылам, ее уже никто не останавливал. А навстречу ей с юга шла 2-я танковая группа Гудериана. Восточнее Минска они соединились. В новом грандиозном котле очутились и столица Белоруссии, и остатки войск, отходившие с запада, и второй эшелон, 13-я и 4-я армии…
На Юго-Западном фронте граница тоже имела выступ – возле Львова. Здесь германские стратеги готовили еще одно масштабное окружение. Подрубить под основание львовский выступ должна была 1-я танковая группа фон Клейста. Но на южном крыле советское командование располагало гораздо большими силами, чем в Белоруссии или Прибалтике. Наперерез Клейсту было брошено 6 механизированных корпусов, 2500 танков. В районе Дубно – Луцк – Броды разыгралось невиданное по масштабам танковое сражение. Советские силы в пять раз превосходили противника! Но использовали их крайне неумело. Корпуса вводились в битву по одному. Мало того, войска посылали в контратаки по мере подхода к фронту, и сами корпуса распылялись по бригадам. Не было налажено толковое взаимодействие между мехкорпусами и с другими войсками.
А Клейст грамотно манипулировал своим кулаком, отслеживал перемещения русских, давил корпуса и бригады по очереди. В их составе было много старых легких танков Т-26 и БТ-7. Они покрывали украинские поля и холмы россыпями коптящих костров. Самая мощная советская бронетанковая группировка оказалась растрепанной. Хотя германскую попытку окружения она сорвала. Советские части на Украине отходили в порядке, удерживали целостность фронта. И только здесь, на Юго-Западном фронте, удалось сформировать из саперов несколько подвижных команд с запасами взрывчатки. Они отступали вдоль железнодорожных магистралей, взрывали за собой тоннели, мосты [53].
Но в Белоруссии фронт рухнул окончательно. В котлах погибали 11 стрелковых, 2 кавалерийских, 6 танковых, 4 моторизованных дивизии. Некоторые части отчаянно дрались до конца, как защитники прославленной Брестской крепости. Другие пользовались тем, что окружения были не плотными – немецкие подвижные отряды перекрывали только дороги. Побросав технику и тяжелое вооружение, воины углублялись в чащобы и болота, голодали, изнемогали, хоронили друзей, но брели на восток, к своим. Впрочем, далеко не все вели себя подобным образом. Большинство командиров и солдат сломались морально. Именно это оказалось главной бедой Красной армии.
В 1917 г. царские войска были разрушены идеями «пролетарского интернационализма». Революционные агитаторы внушали, что воевать-то не за что. Отечество – пустой звук, а немцы – «братья по классу». Потом душу и психику народа калечили катастрофы Гражданской войны. А в 1922–1923 гг. была разгромлена православная церковь, уничтожили 15 тыс. священников, монахов, монахинь, православных мирян. Тысячи людей разослали по тюрьмам, переморили на Соловках. Но прихожан, пытавшихся защитить свои храмы и батюшек, оказалось не так уж много, большинство народа отнеслось к погромам равнодушно. Или благоразумно помалкивало.