Сталинградский рубеж
Шрифт:
Там, где недавно все перекрывалось многослойным огнем, где человеку немыслимо было остаться живым, простояв на открытом месте полминуты, алели под солнцем яркого морозного дня флаги и транспаранты, гремели оркестры. С развернутыми знаменами выходили на площадь соединения 62-й армии и другие войска Донского фронта.
Появились и люди в гражданской одежде. И не так уж мало! Прибыли жители самого южного из городских районов - Кировского. Там, в полосе обороны 64-й армии, оставались на своих местах райком партии и райисполком, не переставали работать некоторые предприятия, а теперь начинались занятия в одной школе. Железнодорожники, восстановив на скорую руку несколько километров
Предгорисполкома Д. М. Пигалев - с обветренным лицом, в перетянутом ремнем солдатском полушубке и шапке-ушанке, похожий на поднявшегося из траншеи бойца - предоставил первое слово нашему командарму.
Василий Иванович говорит взволнованно, горячо:
– Мы получили приказ Родины отстоять Сталинград во что бы то ни стало, мы знали, что за Волгой для нас земли нет... И участь, постигшая фашистов в Сталинграде, постигнет всех гитлеровцев, посягнувших на советскую землю!
Выступают командарм 64-й М. С. Шумилов, командир 13-й гвардейской дивизии А. И. Родимцев, известный уже всей стране, первый секретарь Сталинградского обкома партии А. С. Чуянов...
Со мною рядом стоит начальник штаба 64-й армии Иван Андреевич Ласкин наконец-то встретились! Первый раз вижу его в генеральской форме. И вообще впервые после Севастополя...
Еще никто из нас не мог полностью представить масштабы и результаты одержанной у Волги победы, представить в полной мере, чем явится для нашей Родины, для всего человечества переломный сталинградский рубеж Великой Отечественной войны - такое постигается не сразу. Но что война теперь пойдет - и уже пошла! - по-иному, было ясно всем.
* * *
Как только в Сталинграде смолкли последние выстрелы, мы сразу оказались в глубоком тылу. Линия основного фронта - того, который, пока существовал внутренний фронт окружения, именовался внешним, - удалилась от Волги уже на сотни километров. Красная Армия вытесняла фашистских захватчиков и с Кавказа.
Воцарившаяся тишина казалась противоестественной, нереальнгой, даже мешала спать. К ней надо было привыкать заново.
Конечно, тишина наступила для нас ненадолго. Впереди ждали новые бои и битвы. Но армии полагалось передохнуть, лучше вооружиться, принять большое пополнение, научить его тому, что знали и умели ветераны. Требовалось и осмыслить, трезво оценить собственный сталинградский опыт.
Штаб армии перевели за Волгу, на Ахтубу. Мы не мыслили попасть туда как отступающие, однако теперь никто не был против того, чтобы перебраться на время из блиндажей и землянок в нормальное человеческое жилье. Признаюсь долго не мог наглядеться на простенький, совершенно невредимый домик с заснеженной крышей и уютно дымящейся трубой, с отсветами вечерней зари в оконцах.
Наши дивизии разместились в нескольких селах. Одна за другой они получали новые наименования. 138-я Краснознаменная стрелковая дивизия И. И. Людникова стала 70-й гвардейской, 45-я стрелковая В. П. Соколова - 74-й гвардейской, 95-я В. А. Горишного - 75-й гвардейской, 284-я Н. Ф. Батюка 79-й гвардейской... Шесть дивизий и три бригады, сражавшиеся за Сталинград в составе 62-й армии, удостоились ордена Красного Знамени. Многие наши товарищи были повышены в званиях, все командиры дивизий произведены в генералы. Вручались боевые награды.
Приезжали представители управлений Наркомата обороны и Генштаба.
Военным комендантом Сталинграда по-прежнему был майор Владимир Харитонович Демченко, и многое в организации этих работ легло на его плечи.
В армии - доукомплектование ее шло быстро - набирала темпы боевая подготовка. На исходе февраля в снежной степи под Сталинградом и над волжскими откосами вновь раздавались звуки боев, только теперь - учебных.
Пора наставала горячая, но мне все же разрешили съездить к семье. Увидеть жену Настеньку, дочь и сыновей было несказанным счастьем. Ведь сколько месяцев, когда потерялся их след, никак не мог узнать - живы ли.
В апреле 62-я армия, выдвинутая уже на рубеж Северского Донца, была преобразована в 8-ю гвардейскую. И в сорок третьем году, и в сорок четвертом гвардейцы-сталинградцы действовали на направлениях главных стратегических ударов. Теперь уже - наших. А завершили войну, штурмуя Берлин.
Пройти от стен Сталинграда до стен Берлина - завидная на войне доля. Однако лично моя судьба сложилась иначе. Еще до того, как разгорелись летние сражения, я был вызван в Москву. Принял меня первый заместитель начальника Генерального штаба генерал армии Алексей Иннокентьевич Антонов. По тому, как повел он беседу, нетрудно было догадаться - собираются назначить с повышением. Но чего я не ожидал, так это того, что мне не просто объявят, что назначаюсь туда-то, как обычно делалось еще недавно, а спросят, какую должность я предпочел бы: командующего армией или начальника штаба фронта. Причем с ответом Антонов не торопил, советовал подумать. За всем этим тоже чувствовалось, что настало иное время - иначе пошла война.
Долго раздумывать я все-таки не стал. Быть начальником штаба фронта, что и говорить, лестно. Генералов, занимавших такие посты, можно было перечесть по пальцам. Но я решил, что смогу принести больше пользы, оставшись в армейском звене. Против перевода со штабной работы на командную я не возражал.
В тот же день меня пригласили к А. И. Антонову еще раз.
– Верховный Главнокомандующий дал согласие на назначение вас командующим армией, - сообщил он. - Поздравляю!
Я был назначен в 21-ю армию, передававшуюся из резерва Ставки Западному фронту, а вскоре переведен в 5-ю. Она участвовала в освобождении Смоленщины, Белоруссии, Литвы, сражалась в Восточной Пруссии. Поело разгрома фашистской Германии мне, уже в звании генерал-полковника, довелось снова попасть в те края, где без малого четверть века назад я начинал свою службу девятнадцатилетним комбатом: наша 5-я армия перебрасывалась на Дальний Восток. Внеся свой вклад в победу над японскими милитаристами, она закончила боевые действия на полях Маньчжурии.
Курган вечной славы
В октябре 1967 года, ровно через двадцать пять лет после тяжелых октябрьских дней сорок второго, когда защитникам Сталинграда было труднее всего выстоять, на земле, обильно политой их кровью, происходило большое торжество. При участии руководителей Коммунистической партии и Советского государства, в присутствии многих ветеранов гремевших здесь боев на Мамаевом кургане был открыт величественный мемориальный ансамбль в честь Сталинградской победы, в память ее героев.