Сталинизм. Народная монархия
Шрифт:
— Владимир Александрович, что тебе известно о захоронении Николая Второго? — спросил он. — Печать трубит о необходимости перезахоронить его прах, а мы молчим, словно нас это не касается.
Председатель Комитета государственной безопасности ожидал от Горбачева любых вопросов, связанных с работой его ведомства, только не такого. В общем и целом он знал, что в Екатеринбурге есть люди, добровольно занимающиеся поисками захоронения Николая II и его семьи, официально же никто поиска не вел. Во-первых, КГБ такого дела никто не поручал, а во-вторых, казалось бы, сегодня есть более важные вопросы, чем поиски царских останков. И Крючков напомнил Горбачеву
— Все это болтовня, — обозлился Горбачев, — этого не может быть.
— Но есть доказательства, — возразил Крючков.
— Вот ты сам и доложи о них Александру Николаевичу.
Такая постановка вопроса не то что удивила, а просто потрясла Крючкова: вместо того чтобы обезвредить врага, пробравшегося в святая святых — Политбюро, Генеральный секретарь партии и президент страны советует предупредить его, что тот разоблачен. Если это не издевательство, то тогда… тогда эхо предательство на самом высоком уровне. Предательство, против которого не в состоянии бороться даже его всесильное ведомство.
Но и Горбачев понял, что он в открытую начал играть опасную игру.
— Не надо драматизировать, — попытался он смягчить неприятный для себя разговор. — Ты мне разыщи захоронение царя и его семьи, а потом мы разберемся и с Александром Николаевичем.
Говорить больше было не о чем, Крючков не стал даже спрашивать, зачем ему понадобились царские останки. Спустя несколько дней он доложил Горбачеву, что поисками захоронения Николая II и его семьи занята большая группа людей.
— Ты не тяни с этим делом, — сказал Горбачев, — нужно успокоить общественность и наших зарубежных друзей…
Скоро какие-то останки нашли под Екатеринбургом. Однако царские они или не царские — оставалось под большим вопросом. Пока эксперты и криминалисты изучали находку, новоиспеченный президент Российской Федерации Борис Ельцин в сговоре с таким же новоиспеченным президентом Украины Кравчуком и председателем Верховного Совета Белоруссии Шушкевичем, нарушив все мыслимые и немыслимые законы страны, подписали Беловежское соглашение и таким нехитрым способом выдернули из-под Горбачева кресло. Он оставался президентом СССР, но страны с таким названием уже не было на карте мира. Встреча с английской королевой стала теперь для Михаила Сергеевича несбыточной мечтой.
Инициативу перезахоронения царских останков перехватил Ельцин — соперник Горбачева в борьбе за власть, но его верный последователь в деле развала страны, преданности западно-американской властной элите и ненависти к Советской власти, новый вождь-пигмей, возомнивший себя великим мыслителем. Он еще в большей мере развел ажиотаж вокруг царствования Николая II. «Независимые» печать, радио и телевидение продолжали трубить о великих достижениях последнего императора. По возрастающей шла критика Сталина, который продолжил дело тех, кто убил несчастного монарха, узурпировал власть и погубил великую Россию. При этом обязательно подчеркивалось, что Октябрьская революция явилась ошибкой, а строительство социалистического государства — неудачным и никому не нужным экспериментом.
Месяцами, изо дня в день, обсуждался вопрос: где должны покоиться останки царя и его семьи — в Москве или Петербурге. После долгих дискуссий было принято решение, что прах Николая II и его семьи должен покоиться в Северной столице, а сопровождать царские гробы к месту захоронения должны Ельцин и Патриарх Всея Руси. Однако
— Отсутствие первых лиц при захоронении царских останков, — кликушествовал популярный комментатор НТВ Киселев, — позор для России. Русский народ будет опозорен в глазах всего мира. Бесчувствие и равнодушие россиян к такой выдающейся личности, каким был последний царь, непростительны.
Ельцин в конце концов вышел из ступора. В последний момент он решился все же вскочить на подножку царского катафалка и помчался в Петербург. Комментаторы и политики оценили его поступок как сильный политический шаг. Вслед за Ельциным в Петербург помчалась и официальная делегация, туда же полетели губернаторы, политики и советники. Тут же, как водится, принялись чихвостить коммунистов и требовать суда над ними. Но вот слово взял Ельцин.
— Виноваты мы все, — заявил Борис Николаевич. — Нам нужно покаяться….
Десятки миллионов людей, слушавших выступление Ельцина по телевизионным каналам, не понимали, в чем их вина и в чем они должны каяться. Покаяться над царскими останками означало для них признать себя виновными в падении самодержавия, перечеркнуть историю великой страны, отречься от самопожертвования отцов и дедов и признать законной нынешнюю контрреволюцию, уничтожившую Советский Союз и приведшую людей на грань вымирания. «Толмачи», комментирующие речь Ельцина, разъяснили народу смысл его выступления. По их мнению, Ельцин призывал народ к примирению и согласию в обществе.
Народ безмолвствовал.
Все, что происходит сегодня в нашей жизни, тесно связано с минувшим. Хотим мы того или нет, но на нас, на всем ныне живущем поколении лежит печать прошлого. Ни уйти от этого, ни спрятаться. Да и не нужно ни уходить, ни прятаться. Прошлое надо принимать таким, какое оно есть.
В нем ничего уже не исправишь. Нельзя его ни хулить, ни приукрашивать. Это наш опыт, который помогает нам не наступать дважды, как говорится, на одни и те же грабли. Вспомним слова А.С.Пушкина: «Ни за что на свете я бы не хотел переменить отечество и иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал».
Однако мы, к сожалению, не учимся ни на своих, ни на чужих ошибках. Все у нас не так, и каждый раз с приходом нового правителя начинаем переписывать свою историю с чистого листа. Или хуже того — все переиначивать на другой лад. Нынешнему поколению уже и не понять, что собой представляло царствование Николая И, каким человеком он был. Конъюнктурные политики, историки, философы, писатели, экономисты, деятели искусств окончательно исказили этот период времени. Если до горбачевской перестройки его называли самым мрачным, развратным и коррумпированным, а Великую Октябрьскую социалистическую революцию — закономерной, то сегодня, в начале третьего тысячелетия, те же самые политики, историки, философы, экономисты, деятели искусств утверждают прямо противоположное.