Сталинские соколы - Анализ действий советской авиации в 1941-1945 гг
Шрифт:
Некоторые авиационные полки дальней разведки также состояли из пяти эскадрилий (например: две на Пе-2, две на «Бостон» III [185] и одна на Як-9), а некоторые только из четырех эскадрилий.
Полк дальней разведки трехэскадрильного состава насчитывал 300 человек, из которых 100 принадлежали к категории летного состава. Каждая эскадрилья состояла из 10 экипажей (по три человека в каждом). За исключением бортовых стрелков-радистов, остальной летный состав составляли офицеры. В полку находилось 110 техников, 35 оружейников, 25 фотографов и 30 человек
185
Имеется в виду американский бомбардировщик Дуглас А-2 °C «Бостон», который в Великобритании получил обозначение «Бостон» III. Значительная часть этих британских самолетов была передана в СССР.
Когда Главное управление ВВС РККА не использовало напрямую полки дальней разведки, они передавались воздушной армии и использовались для тактической разведки в районе действия данной воздушной армии. В этом случае по характеру решаемых задач они ничем не отличались от авиаполков тактической разведки. В составе каждой воздушной армии обычно находился один полк дальней разведки или полк тактической разведки. Иногда, правда, на направлении главного удара действовали два и более разведывательных авиаполков.
Как и авиационные полки дальней разведки, полк тактической авиаразведки придавался воздушной армии и, как правило, состоял из трех эскадрилий. В нем две эскадрильи были вооружены Пе-2, а третья оснащена или истребителями, или штурмовиками. По численности самолетного парка авиационный полк тактической разведки соответствовал полку дальней разведки трехэскадрильного состава.
В мае 1944 г., по немецким агентурным данным, на Восточном фронте находился 21 разведывательный авиаполк: 9 дальней разведки и 12 — тактической. В сентябре их было уже 31:10 дальней разведки, 18 тактической авиаразведки и 3 разведывательных авиаполка ВМФ. Такое положение сохранилось до конца войны.
Командиры Люфтваффе и другие источники выражают примерно одинаковое мнение о том, что даже в последние годы войны русские сосредоточили все свои усилия прежде всего на тактической авиаразведке, или, точнее говоря, на тактической разведке и разведке поля боя. В этой области они использовали авиацию в соответствии с немецкими правилами. Самолетом, который наиболее часто эксплуатировался в этом случае, а иногда применялся и для ближней тактической разведки, остался Пе-2. Разведка поля боя осуществлялась подразделениями, вооруженными самолетами-штурмовиками Ил-2. Постоянной тенденцией стало все большее применение для решения этих задач самолетов-истребителей, прежде всего Як-9. Из-за снижения возможностей немецкого противодействия этот самолет вполне мог успешно выполнять такие задачи.
В тактике выполнения разведывательных полетов не наблюдалось никаких новых важных особенностей, за исключением того, что количество разведывательных полетов, как в дневное, так и ночное время, постоянно увеличивалось. Основные усилия направлялись на получение данных, касающихся поля боя: обнаружение передовых немецких позиций; опорных пунктов; бункеров; минометных и артиллерийских огневых позиций; противотанковых оборонительных позиций; путей снабжения; движения на шоссейных и железнодорожных дорогах в тылу основной линии немецкой обороны, чтобы установить направление и объем этих перевозок; нахождение скопления автомашин и бронетанковой техники; определение размещения немецких войск, аэродромов, баз снабжения, оборонительных укреплений, речных переправ, расположения командных пунктов и штабов.
Главный акцент делался на полной разведке определенного района боевых действий, гораздо меньше внимания уделялось обнаружению определенных индивидуальных целей. Всегда производилось фотографирование аэродромов, железнодорожных станций и населенных пунктов; панорамное фотографирование железнодорожных путей или дорог осуществлялось крайне редко. За немногим исключением, максимальная глубина, на которую проникала в немецкий тыл советская дальняя авиационная разведка, равнялась 290 км, обычно расстояние для нее ограничивалось 190 км. Для тактической разведки и разведки поля боя максимальная глубина составляла около 60 км, обычная глубина проникновения 40 км.
Во время выполнения разведывательных
Советская разведывательная авиация не разрабатывала специальной оборонительной тактики против истребителей. Опытные экипажи вырабатывали свои индивидуальные методы боя, почерпнутые из собственного боевого опыта. Обычно советские летчики, подвергшиеся атаке, открывали огонь из пулеметов с расстояния примерно 500–600 м, а при наличии реактивных снарядов, направленных в сторону хвоста, — с расстояния от 600 до 1200 м; иногда против атакующего самолета, находящегося сзади ниже, применялись и осколочные бомбы на парашюте.
В последней фазе войны весомым преимуществом для советских разведчиков стало то, что немецкие истребители не поднимались на перехват одиночных самолетов, летящих на большой высоте. Это обстоятельство было вызвано недостатком боеприпасов и топлива.
При разведке целей, хорошо защищенных зенитной артиллерией, советский самолет-разведчик обычно подходил на как можно большей высоте со стороны солнца, а затем планировал на малом газу. Когда немецкая зенитная артиллерия открывала огонь, разведчик пикировал, и после пролета над целью набирал высоту на возможно максимальной скорости. В момент прохода над целью самолет-разведчик никогда не сворачивал с боевого курса. Если русские сталкивались с неожиданным, но неприцельным зенитным огнем, они, как правило, не выполняли маневров уклонения, хотя иногда меняли направление, высоту и скорость полета. Высшими руководящими документами для авиационной разведки советских ВВС были разведывательные программы, разработанные штабом ВВС РККА. Эти программы появлялись нерегулярно в виде общих широких директив воздушным армиям, которые и наполняли их конкретным содержанием.
На основе этих директив и соответствующих запросов штаба армейской группировки, офицер разведки воздушной армии, которой это касалось, определял характер ежедневных разведывательных полетов приданных авиационных разведывательных полков. Здесь необходимо отметить, что, как правило, наземные войска обращались со своими запросами в штаб воздушной армии, и только в очень редких случаях — прямо к командованию полка авиаразведки.
Общая постановка задачи давала командиру авиаполка широкие возможности для самостоятельного решения. В тех районах, где положение фронта стабилизировалось, задания варьировались в очень широких пределах. Во время наступления, когда обстановка была неопределенной и часто изменялась, разведывательные полеты носили более конкретный характер, с назначением каждой индивидуальной цели.
После получения приказа на выполнение задания полковой офицер разведки или командир полка готовили конкретные приказы на его выполнение для одной из эскадрилий. Это была обычная практика, но иногда, в зависимости от особенностей задания, приказ мог отдаваться конкретному экипажу. Офицер, готовящий приказ обращался, в полковую метеорологическую службу, [186] большинство из служащих которой были военнопленными. [187] По этой причине основой для метрологической сводки являлись сведения, полученные от уже возвратившихся экипажей.
186
В полку не существовало своей метеорологической службы. В феврале 1942 г. в штабе ВВС Красной Армии был создан метеорологический отдел, в авиационных дивизиях организованы метеобюро, авиация дальнего действия получила самостоятельную метеослужбу. Опыт войны показал, что организация подвижных радиометеоцентров и метеобюро авиационных дивизий, широкое использование сведений воздушной разведки погоды, выделение (с весны 1942 г.) метеоспециалистов на КП дивизий и полков, регулярный прием консультаций Центрального института погоды и ГАМС ВВС Красной Армии повышали оперативность и качество метеообеспечения авиации.
187
Очень странно и невероятно. В советских источниках таких данных нет.