«Сталинский питомец» - Николай Ежов

Петров Никита Васильевич

Популяризацию Ягоды среди писательских кругов в свое время организовал и вел Л. Авербах. С его отъездом все это дело перешло к Киршону, с которым Ягода встречался чаще чем бы то ни было [130] . Целая группа писателей, при моем содействии была привлечена на постоянную работу по собиранию и выпуску материалов о Ягоде и его роли культурно-просветительного деятеля. Это относится к Г. Корабельникову, Афиногенову, Бруно Ясенскому, его жене Берзиной, Горбунову, Лузгину, Цейтлину.

130

Так в тексте документа.

(Из показаний Фирина от___).

Проводя

линию на самостоятельное руководство «дворцовым переворотом» с целью возглавить будущее фашистское правительство, Ягода в то же время активно участвует в подготовке переворота проводимой общим троцкистско-правым центром. Так, Ягода тесно связывается с Енукидзе, который как член центра правых и по заданию последнего готовит заговор в Кремле. Когда Ягоде поручают расследовать дело Енукидзе, он затягивает следствие и затем переключает его от действительных виновников организации заговора.

В осуществлении плана «дворцового переворота» правый троцкистский центр наметил в 1934 году арест всего состава 17-го партсъезда.

Об этом Ягода на допросе показал:

«…За месяц до начала 17-го партсъезда Енукидзе сообщил мне, что состоялось совещание центра заговора, на котором Рыков от имени правых внес предложение произвести «государственный переворот» с арестом всех делегатов 17-го съезда партии и с немедленным созданием нового правительства из состава правых и троцкистско-зиновьевского блока». После неудачи этого проекта объединенный центр троцкистских _и правых заговорщиков принимает решение об организации террористического акта против Сталина и Ворошилова в Москве и тов. Кирова в Ленинграде.

С целью обеспечить выполнение теракта против Кирова, по заданию объединенного троцкистско-правого центра, Ягода вызвал из Ленинграда своего сообщника, участника заговора в НКВД, быв[шего] заместителя Ленинградского ПП ОГПУ, немецкого шпиона и быв[шего] украинского эсера — Запорожца:

«…Я вызвал из Ленинграда Запорожца, сообщил ему о предстоящем покушении на Кирова и предложил ему не препятствовать этому. Запорожец принял поручение Ягоды к исполнению. Когда в Ленинграде на улице был задержан террорист Николаев, который вел наблюдение за машиной Кирова и у него после ареста были обнаружены материалы, свидетельствующие о подготовке им теракта против Кирова, он был освобожден по распоряжению Запорожца, согласно задания Ягоды». И далее:

«…Запорожец во исполнение моих указаний о том, чтобы не чинить препятствий к подготовке убийства Кирова, освободил Николаева».

(Из показаний Ягоды от___).

После убийства тов. Кирова, Ягода принимает все меры к тому, чтобы «потушить» следствие по этому делу и таким образом замести следы действительных его виновников.

«…Уже по ходу следствия, когда оправдалось и стало явным, что убийство тов. Кирова — дело рук троцкистско-зиновьевской организации, я очень жалел, что сам не выехал в Ленинград руководить следствием по делу.

Совершенно ясно, что если бы я остался в Ленинграде, то убийство Кирова было бы изображено, как угодно, но до действительных виновников троцкистов и зиновьевцев не добрались бы. Зато я компенсировал себе в Москве тем, что свернул и направил по ложному следу следствие по делу бывших ленинградских чекистов.

1. Я поставил перед Прокофьевым и Молчановым, руководившим следствием, две задачи, чтобы в материале не было ничего компрометирующего центр, аппарат НКВД и его работников, в первую очередь меня самого.

2. Свести дело к простой халатности и выгородить тем самым Запорожца и Губина, знавших о готовящемся убийстве Кирова».

(Из показаний Ягоды от___).

Заговор внутри НКВД, возглавлявшийся Ягодой, был самым тесным образом связан с контрреволюционными организациями в СССР, не говоря уже о связи с объединенным центром правых и троцкистов, частью которого являлся заговор Ягоды. Последний держал также связь с военно-шпионской бандой Тухачевского и с меньшевиками.

Еще в 1928 г. Рыков рассказал Ягоде о существующей систематической связи между

правым центром и ЦК меньшевиков, что меньшевики целиком поддерживают точку зрения правых и что даже идея рыковскои двухлетки продиктована меньшевиками, в частности членом ЦК меньшевиков Николаевским.

Организуя связь правого центра с ЦК меньшевиков, Ягода принимал меры к тому, чтобы не давать ходу агентурным материалам, которые указывали на сношение правых и меньшевиков. На следствии Ягода показал:

«…По материалам НКВД я знал также, что правые в Советском Союзе блокируются с меньшевиками, именно поэтому я в своей работе в НКВД не принимал никаких мер к раскрытию антисоветских организаций, вопреки тому, что материалы об их активизации поступали из ряда районов и областей.

Зная о связи, непосредственно ее организуя и поддерживая, я оберегал от провала и отводил удар от меньшевиков, потому что они находились в контакте с правыми».

<…> [131]

№ 10. Вступительное слово Н.И. Ежова на совещании руководящего состава НКВД СССР {840}

24 января 1938 года

Совещание Народных комиссаров республик, начальников УНКВД и начальников отделов НКВД СССР

Ежов: — Разрешите наше совещание считать открытым. План совещания я предлагаю следующий:

В начале мы предполагали, чтобы начать со всяких докладов товарищей из Центрального аппарата. Мы наметили такие группы вопросов, которые нам нужно обсудить — это следующее:

131

Опущены материалы к разделам доклада о «заговоре правых», «военном заговоре», «контрреволюционной организации в Кремле», «диверсионно-шпионской сети польской разведки в СССР» и о различных региональных «троцкистско-террористических». «правых», «шпионско-диверсионных», «эсеровских» и «монархических» центрах.

840

ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 5. Д. 14. Л. 8–21. Неправленая стенограмма.

Вопрос об агентурной работе нашей, вопрос об организационной перестройке центрального и периферийных аппаратов, вопрос об итогах следственной работы за 1937 г., ее успехах и недостатках. И, наконец, вопрос об учете антисоветских элементов. Мы думали поставить доклады, но решили, что это затянет совещание и меньше даст нежели другой план совещания, поэтому решили без всяких докладов [132] .

Я предлагаю начать так — пусть начальники УНКВД здесь коротко выступят и расскажут об итогах оперативной работы за 1937 г. Я имею в виду, главным образом, общий итог разворота нашей оперативной работы. Итоги ясны более менее, но в процессе оперативной работы возникли десятки новых вопросов, которые надо выяснить, может быть, по таким вопросам отметить, как прошел разгром антисоветских элементов, троцкистов, правых, эсеров, меньшевиков, поляков, латышей, насколько начальники УНКВД считают эту операцию законченной, считают ли, что все подчищено, что это дело нам дало в смысле разгрома антисоветского подполья и антисоветских формирований различного шпионского порядка. Какие вопросы возникают в связи с этим делом, надо ли будет эту операцию продолжать, потому что тройки пока что существуют и люди пока что постреливают на местах. Какие вопросы в связи с этим надо поставить перед ЦК. Если операцию некоторые считают законченной, то как и каким способом Думают подвести итоги, т. е. ликвидировать все вопросы, которые возникают в связи с этим делом.

132

Ежов подготовил к этому совещанию письменный доклад, но зачитывать его не стал. (См.: ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 5. Д. 5. Л. 42–66.)