Сталкер
Шрифт:
— Хм... если ты так говоришь, — протягивает Филипп. — Мой брат просто любит то, чего не может иметь.
— Например, меня? — спрашиваю.
— Всё, что у меня есть. Тебя. Компанию. Мою жизнь. — Филипп улыбается брату, что заставляет того опустить глаза и вновь погрузиться в чтение. — Артур всегда охотился за всем, что мои родители давали мне.
— Ладно... неудивительно.
— Но он этого не получит.
Я сглатываю.
— Что ты имеешь в виду?
Филипп прищуривается.
— Дело моего отца — мое. Я займу пост генерального директора после окончания
— Конечно, он будет завидовать, — понимаю я. — У тебя есть все, что он хочет. Чего все хотят.
— Именно поэтому я намерен удерживать его как можно дальше, — от темноты в его голосе у меня появляются мурашки. Что-то подсказывает мне, что братья действительно не ладят. Похоже, что впереди ждет много соперничества. И все же не могу не задаться вопросом, а все ли, что касается Артура, говорит мне Филипп. В истории всегда больше, чем одна сторона.
Филипп кладет руку мне на поясницу и направляет в фойе, прежде чем мне удается задать больше вопросов. Он сопровождает меня на кухню, где его мать разливает напитки для гостей на улице. На эту вечеринку пригашены многие, среди них также и моя семья. Мои родители думали, что это отличный способ связать меня с Филиппом.
— О, Ванесса, — обращается его мать, поворачивая голову. — Я тебя не видела.
— Извините, мэм, — отвечаю я. — Филипп просто показывал мне ваш прекрасный дом.
— Спасибо, дорогая. Ты прекрасно выглядишь в этом платье, — говорит она.
Женщина роется в кармане и достает какой-то маленький флакончик, открывает крышечку и выливает содержимое в один из бокалов.
— Что это? — шепчу я Филиппу.
— Скоро узнаешь, — отвечает он мне.
Улыбка появляется на лице его матери, когда она берет поднос и подходит к нам.
— Дорогая, не будешь ли ты так любезна отнести это гостям снаружи?
— Конечно, — говорю я.
— Извини, что прошу. Просто мы здесь очень заняты.
— Нет, все нормально, — отвечаю ей, когда беру поднос.
— О, и можешь удостовериться, что этот бокал достанется вон той женщине в одежде с меховым воротником. — Она указывает на конкретный бокал, в который ею было добавлено дополнительное содержимое.
Нахмурившись и смутившись подобной идеей, я киваю.
— Пойдем, — говорит Филипп, снова направляя меня на улицу. — Мы не хотим заставлять гостей ждать.
Прежде чем что-либо понять, я выхожу на крыльцо, иду к столу, где сидит женщина в подходящей одежде. Подходя ближе, я начинаю узнавать ее. Она напоминает мне одну женщину, с которой мой отец спорил на национальном телевидении о стремлении к равноправию. И лишь когда я останавливаюсь рядом с ней, понимаю, что это действительно она.
Женщина поднимает на меня взгляд. Мои губы приоткрываются, но воздух, кажется, застревает в горле. Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на Филиппа, остановившегося у двери и спрятавшего руки в карманы. Он внимательно наблюдает за мной. По его взгляду понятно, что он бросает мне вызов... Велит принять решение.
Это
Моя мать однажды предупредила меня об этом. Сказала, что наступит момент, когда мне придется сделать выбор. Какой бы он ни был, сделать его легко, а вот последствия невыносимы. Семья и удача или одиночество и нищета. Если я этого не сделаю, то потеряю свою семью, нынешнюю жизнь, и они, вероятно, убьют Майлза. Если сделаю, значит, получу все, но потеряю невиновность. Свою добродетель.
Что грядет, того не избежать.
Кто-то умрет. Майлз или эта женщина. Я или моя семья. Что мне выбрать?
Одна жизнь за другую.
Когда поворачиваюсь к женщине, она произносит:
— Наконец-то наши напитки прибыли.
Дрожащими от страха пальцами парю рядом с двумя бокалами, поскольку мне приходится делать окончательный выбор. Я говорю себе, что могу это сделать. Но это не так. Я могу это сделать. Но не в силах.
И тогда выбор делают за меня.
Женщина сама берет бокал. Я задерживаю дыхание, скользя взглядом от бокала на подносе к тому, что у нее в руке. Она подносит его к губам, и на мгновение мое сердце перестает биться. Сделай выбор. Делай выбор, Ванесса. Сделай его!
Затем она делает глоток.
Секунды кажутся минутами, когда я в ужасе разворачиваюсь на каблуках и ухожу с места преступления, свидетелями которого вскоре станут все вокруг. Я уже слышу, как она задыхается. Не проходит много времени прежде, чем бокал выпадает из ее руки, и в толпа начинают кричать.
Я сделала свой выбор.
Поставила себя, свою любовь и потребности выше чужих.
Теперь я такая же порочная, как и моя мать.
Я не в силах оглянуться назад и посмотреть, но моя мать внезапно хватает меня за руку и поворачивает, заставляя засвидетельствовать свое уничтожение.
— Молодец, дорогая, — шепчет она. Мама так счастлива, хотя каждая косточка в моем теле дрожит от ужаса от только что содеянного.
— Не говори так, — бормочу я, чувствуя себя уже виноватой.
— Почему нет? Видишь это? Это власть, — на ее лице появляется торжествующая улыбка.
— Это убийство, — бормочу я.
Она усиливает хватку.
— Как говорится в комиксах, кому много доверено, с того больше взыщут.
— Нельзя называть это доверием, если цена ему — смерть человека ради получения нами богатства.
— Она угрожала твоему отцу его должностью. Теперь она не проблема. Радуйся, — говорит мама.
Я отдергиваю руку.
— И все же ты заставила меня сделать это. Я знаю, что это была твоя идея. Старры вообще знают, во что ввязываются?
Мне в ответ сужают глаза:
— Конечно, знают. Зачем еще нам с ними становиться друзьями? — то, как она это произносит, будто это самая нормальная вещь в мире, сбивает меня с толку.
Мама обнимает меня и направляет назад в дом, когда разворачивается хаос.