Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945

Отт Вольфганг

— Вы меня ждете?

— Нет, я жду фрау Вегенер.

— Так это я, — произнесла девушка и протянула ему руку. — Добрый день.

— Добрый день, сударыня, — заикаясь от смущения, произнес Тайхман — девушка была невероятно хороша.

— Тяжело вам пришлось, правда?

— Я уже давно никого не называл сударыней.

— Ах, вот в чем дело. Вы, наверное, приняли меня за ребенка. А я на следующий год уже стану совершеннолетней. Надо было дать мне знать, что ждете меня, я бы спустилась быстрее. —

Она осмотрела его с головы до пят и сказала: — Пойдемте.

У ворот училища дежурный сержант с исключительной вежливостью поздоровался с фрау Вегенер, которая кивнула ему. После этого он принялся за Тайхмана. Фрау Вегенер стояла за воротами и ждала. Пока сержант внимательно изучал его пропуск и расчетную книжку, Тайхман разглядывал жену ротного. Она была стройной, изящной блондинкой, гораздо ниже его ростом. Ноги, пожалуй, несколько длинноваты, подумал он, но ей это идет. У нее была золотистая кожа, красивые, хрупкие с виду руки, от нее хорошо пахло, и вообще она…

— Пароль?

— Не знаю!

— Что? Называешь себя моряком, а сам даже пароля не знаешь?

— Мне никто не говорил, что я должен знать пароль.

— Надо было самому спросить. Сегодня пароль — «Переборка».

— Понял, господин сержант, — сказал Тайхман.

— Не забудешь до вечера?

— Никак нет, господин сержант.

— Повтори пароль.

— «Переборка», — произнес Тайхман и посмотрел на фрау Вегенер.

Она повернулась к нему спиной и играла с веточкой изгороди. Это были кусты шиповника с облетевшими цветками.

— Сними бескозырку.

Тайхман снял головной убор. Сержант проверил его стрижку.

— Надевай.

Тайхман водрузил бескозырку на голову.

— Покажи ногти.

Тайхман протянул ему свою забинтованную руку — ногтей не было видно.

— Другую руку.

Тайхман протянул другую.

— Мог бы и почистить.

— Как я могу почистить ногти с забинтованной рукой?

— Заткнись и не спорь со старшими, — велел ему сержант. — Когда идешь в город с дамой, твоя внешность должна быть безукоризненной, понял?

— Так точно, господин сержант.

Сержант принялся снова листать расчетную книжку. Фрау Вегенер повернулась к нему:

— Вы что, читать не умеете?

— Как мне понимать этот вопрос, фрау Вегенер?

— Так и понимайте. У вас, по-видимому, проблемы с чтением. Пока вы изучали эту книжку, я бы ее три раза прочитала.

— Я должен еще проверить внешний вид этого парня, фрау Вегенер.

— Я его уже проверила. Мы можем теперь идти?

— Да, можете, — ответил сержант и добавил: — Фрау Вегенер.

— Какой смешной этот сержант. Изображает из себя сыщика, который ловит сбежавшего заключенного.

— Да, фрау Вегенер, — кивнул Тайхман.

— Не надо называть

меня фрау Вегенер. Я не обижусь, если вы будете звать меня просто по имени.

Тайхман рассвирепел. Сначала этот сержант со своим дурацким допросом, а теперь еще и эта кошечка! Вздумала над ним поиздеваться! Что бы такое сказать ей в ответ?

— Мой муж долго раздумывал, может ли он послать со мной матроса, ведь, согласно правилам, матрос не имеет права покидать свой пост до принятия присяги. Потому что если вы скроетесь от меня, то вас не смогут привлечь к суду за дезертирство.

«Ага, — подумал Тайхман, — она ждет, чтобы я ее успокоил: „Нет, фрау Вегенер, я от вас не убегу“. И еще она, наверное, ждет, чтобы я сказал, что ни один мужчина не смог бы от нее убежать».

И тут он услышал свой голос, произносящий:

— Служба есть служба.

— Я тоже так думаю. Можете взять у меня сумку. Так оно будет лучше смотреться.

И она отдала ему сумку, которая была пустой и весила не больше перышка; Тайхману казалось, что в руках у него ничего нет. Ручка сохранила еще тепло ее ладони; наверное, только на такое тепло она и способна, подумал он.

— Наверное, мне не надо идти наверх, меня сразу же узнают по забинтованной руке, — сказал он, надеясь, что она спросит, почему его рука забинтована. Но она даже не подумала спросить — его рана ее совсем не интересовала. «Мне-то какое до нее дело», — подумал он, начиная нервничать.

— Пожалуйста, не размахивайте сумкой — там лежит кошелек.

Он не нашелся что ответить; кровь прилила к лицу, как тогда, когда его осматривал сержант. Он взглянул на нее и увидел, что ее глаза смеются.

— Видите, я доверила вам все свое состояние, — сказала она.

Тайхман попытался придумать ответ, что-то вроде: «В вашем кошельке не может быть много денег — что-то он больно легок». Но тогда она может ответить: «Банкнот в тысячу марок совсем ничего не весит», — и он опять окажется в дураках.

— Впрочем, вряд ли это можно назвать состоянием, Должна вам признаться. С такими деньгами вы далеко не уйдете. Но я уверена, что вы и не захотите уйти. А теперь расскажите мне, что сказали ваши друзья, когда узнали, что вам придется сопровождать меня.

— Конечно же они мне позавидовали, — признался Тайхман.

— Когда вернетесь вечером домой, скажите им, что завидовать было нечему.

Она произнесла эти слова так, как будто это само собой разумелось. Но у Тайхмана создалось ощущение, что она и сама в это не верит.

— Пойдемте немного быстрее, а то опоздаем к началу. Я хочу посмотреть выпуск новостей. Или вы устали? У вас же сегодня утром были стрельбы, правда?

— Да, фрау Вегенер. Но я не устал. От стрельбы не устаешь.