Стальная эскадрилья
Шрифт:
На помощь своим окруженным войскам гитлеровцы бросили не только боевую, но и транспортную авиацию. Поэтому наше Верховное Главнокомандование ввело в сражение на сталинградском направлении две воздушные армии. В воздухе непрерывно шли ожесточенные бои, обе стороны несли большие потери. Не удалось избежать их и нашему полку. Не вернулся с боевого задания экипаж комиссара эскадрильи старшего политрука Н. Трантина. Это был замечательный летчик и исключительно одаренный политработник. Такое сочетание встречается далеко не часто. Трантин обучил и воспитал немало стойких, идейно убежденных и безупречных в профессиональном отношении воинов-авиаторов. Он всегда находился среди людей, отдыхал вместе с ними и вел их в бой.
Наш гвардейский бомбардировочный
После окружения вражеской группировки под Сталинградом условия для боевой работы нашей авиации не стали лучше. Огонь зенитной артиллерии противника заметно уплотнился. При нанесении бомбового удара по аэродрому Большая Россошка наши "пешки" на боевом курсе буквально утонули в разрывах снарядов. А когда мы, сбросив груз, получили возможность маневрировать, два самолета оказались уже подбитыми. На моей машине был поврежден мотор, а у лейтенанта Ивана Стволова, кроме того, вышло из строя управление. Ему пришлось садиться на вынужденную. Приземлив "пешку" на малопригодную площадку, он получил тяжелые ушибы головы и попал в госпиталь. А мне удалось благополучно довести машину до своего аэродрома.
Техник-лейтенант Кузьмин обошел вокруг самолета, потрогал рваные дыры на капоте двигателя и сокрушенно покачал головой. Это могло означать только одно: работы очень много. А в условиях сталинградской зимы такая работа была равносильна подвигу, подвигу, который наш технический состав совершал ежедневно. Достаточно сказать о сорокаградусных морозах, когда руки техников буквально прилипали к металлу. К этому добавлялись почти постоянные, пронизывающие до костей ветры, снежные заносы, ставящие "на прикол" все виды транспорта, прерывающие снабжение запчастями, горючим, продовольствием... А техники, авиаспециалисты трудились на жгучем морозе, восстанавливая, ремонтируя боевую технику. Они были скромными, но вдохновенными тружениками войны, и их подвиг, к сожалению, еще не воспет так, как того заслуживают в числе тысяч героев-авиаторов и наши боевые друзья-однополчане, которые составляли наш технический тыл.
Много неприятностей сталинградская зима доставляла и летному составу. Нередко из-за проклятых заносов мы сидели на одних сухарях, спали в холодных землянках. А воевали как положено, без всяких сетований и жалоб.
Через день наша машина была возвращена в строй, и я вновь повел группу на боевое задание. Нам приказали нанести удар по войскам Манштейна, которые в районе Котельниково пытались деблокировать свою окруженную группировку. Вражеские танковые и пехотные колонны, двигавшиеся по малочисленным открытым дорогам, представляли собой отличные объекты. Сбросив бомбы с пикирования, мы затем снижались до ста метров и уничтожали живую силу противника огнем бортового оружия.
За первым вылетом последовал второй,, третий... Так продолжалось несколько дней подряд. Совместными действиями наших сухопутных войск и авиации продвижение группы Манштейна вскоре было остановлено.
Мы вновь сосредоточили главные усилия на уничтожении окруженной 6-й армии Паулюса. Внешний фронт отодвигался все дальше от внутреннего кольца, поэтому активность вражеской авиации, особенно истребительной, резко снизилась. Однако гитлеровское командование, стремясь продлить сопротивление своих окруженных войск, организовало снабжение их по воздуху. Для доставки грузов оно использовало не только транспортные "Юнкерсы-52", но и боевые "Хейнкели-111". Когда наши истребители и зенитчики нанесли транспортной армаде противника большой урон, она перешла к ночным действиям. Борьба с воздушными перевозками сразу осложнилась, поскольку летчиков-истребителей, подготовленных к действиям в темное время суток, у нас оказалось недостаточно. Тогда Военный совет
В нашем полку ночью на Пе-2 летали восемь экипажей, в том числе и мой. С 18 по 30 декабря мы организовали непрерывное дежурство в воздухе над вражескими аэродромами, расположенными в Гумраке, Карповке и Большой Россошке. С наступлением темноты самолеты точно по графику поднимались в воздух и в течение 40- 50 минут барражировали в заданном районе на высоте 1500-2000 метров. Как только на "подопечном" объекте начиналось оживление, обозначалась полоса приземления или включались прожекторы, вниз летели фугасные бомбы. Затем мы снижались и обстреливали из пулеметов заходящие на посадку или выруливающие на старт самолеты.
Блокада аэродромов окруженных немецко-фашистских войск оказалась довольно эффективной, вынудила вражескую авиацию отказаться от посадок и перейти к сбрасыванию грузов с парашютами. Это еще больше ухудшило снабжение армии Паулюса. Теперь воздушные "гостинцы" нередко падали в расположении наших войск. И все-таки воздушный мост продолжал существовать и в какой-то мере мешал окончательному разгрому окруженного врага. Надо было окончательно его ликвидировать.
В операции по уничтожению транспортных самолетов противника на земле участвовали фронтовые бомбардировщики и авиация дальнего действия. Экипажи АДД нанесли ряд массированных ударов по тыловым аэродромам, а мы - по тем, которые располагались на удалении 150- 200 километров.
Воздушная разведка донесла, что в районе Тормосина скопилось около сотни трехмоторных "Юнкерсов-52". Шестерка наших экипажей в ночь на 30 декабря нанесла три бомбовых удара по самолетным стоянкам. Двадцать "юнкерсов" были сожжены, многие получили повреждения. На другой день командование Донского фронта прислало телеграмму, в которой всем участникам этих налетов объявлялась благодарность. Последняя ниточка, связывавшая окруженные под Сталинградом вражеские войска с "фатерляндом", постепенно обрывалась.
10 января 1943 года командир 2-го бомбардировочного авиационного корпуса генерал-майор авиации Иван Лукич Туркель вручил полку гвардейское Знамя. У полковой святыни мы, преклонив колено, давали клятву - с честью и до конца выполнить свой воинский долг. С портрета на алом полотнище как живой смотрел родной Ильич. Он словно напутствовал нас на разгром заклятого врага.
Потом состоялось вручение офицерам, сержантам и солдатам правительственных наград. Я был очень доволен тем, что наряду с другими членами нашего экипажа боевым орденом наградили и техника самолета Василия Клементьевича Кузьмина.
Торжества на войне, да еще в такой трудный период, выпадали не часто и воспринимались как-то по-особому. Не было светлой, безмятежной радости и ощущения полной удовлетворенности достигнутым. Да и не могло быть счастья, покоя, пока враг топтал нашу землю. Праздник мы отметили подведением итогов своей боевой работы, вспоминали павших героев, настраивались на предстоящие жаркие сражения.
В тот день, когда полку вручили гвардейское Знамя, наши войска под Сталинградом начали операцию по расчленению окруженной вражеской группировки. На следующее утро вступили в бой и мы. Снова потекли напряженные фронтовые будни. Согласен, что двух одинаковых вылетов или воздушных боев не бывает. Но, когда их очень много, они как бы сливаются в единое целое и в памяти остаются лишь самые яркие эпизоды и даты. Одна из таких крепко запомнившихся мне дат - 2 февраля 1943 года. В этот день войска Донского фронта завершили разгром и пленение окруженной под Сталинградом трехсоттридцатитысячной 6-й армии фельдмаршала Паулюса. Тогда мы еще не могли сполна оценить военно-политические последствия победоносного завершения битвы на Волге. Поняли только, что после разгрома немцев под Москвой она явилась новой, еще более внушительной победой над гитлеровскими захватчиками. Одетая в траур, фашистская Германия впервые реально почувствовала, что наступает великий час расплаты.