Стальная крыса поёт блюз
Шрифт:
— Так и сказал, — подтвердил Флойд. — Ну и что? Штуковину давным-давно сбыли с рук.
— Гений! — Я зааплодировал. — Под этим седым скальпом прячется серое вещество, которое знает, что такое логика!
Стинго поклонился, принимая комплимент.
— В отставке всегда скучно. Что дальше, босс Джим?
— Отлови Золотистого. Прояви острейший интерес к рынку. Пусть даст провожатого, утром пойдем туда и…
Звякнул стеклярус, отворилась дверь, и вошел наш ангел-хранитель в златотканом облачении. Как будто одно упоминание о нем служило вызовом.
— О счастливцы,
Мы пошли. А что еще оставалось делать? Золотистый — видимо, для разнообразия — пребывал в необщительном настроении и оборвал поток наших вопросов мановением руки. Новые коридоры, новые кирпичи… Спотыкаясь, ушибая ноги, мы добрались до ряда незанятых кресел и сели, как велел нам поводырь. В помещении было темно и стало еще темнее, когда Золотистый вышел и затворил дверь.
— Что-то мне тут не в кайф, — пробормотал Флойд, выразив ощущения каждого из нас.
— Не будем нервничать раньше времени, — выдал я совет за неимением более дельного, а сам нервно сцепил пальцы и хрустнул суставами. Затем уловил в темноте движение воздуха. Вспыхнул свет, в считанные мгновения разгорелся…
В освещенное пространство неторопливо вступил Железный Джон, вернее, его увеличенное изображение. И показал на нас.
— Сейчас вы переживете переживание, которое существенно отразится на вашем существовании. Воспоминания о нем будут поддерживать и подпитывать вас, и никогда не сотрутся из памяти. Я знаю, вы будете благодарны, и заранее принимаю сердечное «спасибо». Уверяю, отсюда вы уйдете иными — духовно развитыми, обогащенными. Добро пожаловать, джентльмены, в первый день новой полноценной жизни. Добро пожаловать!
Когда его образ угас, я закашлялся, чтобы подавить ворчание. Старый примат почему-то нравился мне все меньше. Никогда не пытайся обжулить жулика! Поудобнее разместившись в кресле, я настроился на развлечение. Едва оно началось, я определил, что голофильм сработан вполне профессионально. Он мог произвести впечатление на какого-нибудь доверчивого юношу или на круглого дурака. Мне это пришлось по душе. Сумрак рассеялся, ярче разгорелся ржавый свет, и я внезапно оказался в кадре.
В безмолвии взирал король на группу вооруженных мужчин, уходящих в лес и исчезающих среди деревьев. Внешне он был спокоен и терпелив, но рука его то и дело тянулась к голове, будто он хотел удостовериться, что корона все еще на месте. Спустя долгое, очень долгое время он выпрямился и повернул голову. Прислушался. В густой листве шуршали неспешные шаги, но напрасно ждал он появления кого-нибудь из воинов. Вышел толстенький уродец — волосы растрепаны, на губах блестят капельки слюны.
— Что ты видел? — спросил король шута.
— Ушли, ваше величество. Все до одного. Точь-в-точь как те, что уходили прежде. Скрылись за деревьями у пруда, и никто не вернулся.
— Никто никогда не возвращается, — горестно молвил король. Его плечи беспомощно поникли, в глазах застыло отчаяние. Он не заметил, как из леса вышел и приблизился к нему юноша; рядом с ним семенил серый молчаливый пес. У шута отвисла челюсть, изо рта вытекла и закачалась,
— О чем печалишься, о король? — спросил юноша ясным, бодрым голосом.
— О том печалюсь я, что в моем королевстве есть место, где пропадают люди, — пропадают навсегда. Уходят по десять, по двадцать человек, но ни один еще не пришел назад.
— Я пойду туда, — сказал юноша, — но я пойду один. Больше он не произнес ни слова, только щелкнул пальцами, и собака последовала за ним под сень дубравы. Они пробирались среди деревьев и висячих мхов, огибали груды валежника и топи и наконец подошли к темному пруду. Юноша остановился на берегу, вгляделся в воду — и тут из нее вынырнула рука и схватила пса. Схватила и утащила на дно. Только разбегающиеся круги остались на глади пруда, но и они вскоре исчезли.
Юноша не закричал и не убежал. Лишь кивнул.
— Наверное, это здесь, — сказал он.
Сумрак растаял — да будет свет! Железный Джон сгинул, зал опустел. Я посмотрел на Флойда — он выглядел таким же обалдевшим, как и я.
— Я, должно быть, что-то пропустил.
— Собачонку жалко, — произнес Флойд.
Мы оглянулись на Стинго, тот задумчиво кивнул.
— Это только начало, — пообещал он. — Вы все поймете, когда увидите продолжение.
— Что ты имеешь в виду? Нельзя ли поконкретней?
Стинго отрицательно покачал головой и хмуро сказал:
— Может быть, попозже… хотя вряд ли это понадобится. Сами догадаетесь.
— Ты что, уже видел это кино? — поинтересовался Флойд.
— Нет. Просто я немного разбираюсь в мифологии. Вам лучше досмотреть до конца, тогда и поговорим.
Я хотел было заспорить, но прикусил язык. Потом так потом. Отворилась дверь, появился Золотистый.
— Ты-то нам и нужен. — Я вспомнил недавнее наше решение. — Из достоверных источников мы получили информацию, что завтра на заре открывается рынок.
— Поистине ваши источники достоверны. Завтра — десятый, базарный, день. Кочевники ежедневно загибают палец, и когда пальцы на обеих руках кончаются, это означает…
— Понял, спасибо. Я и без грязных пальцев умею считать до десяти. Мы с друзьями-музыкантами хотим побывать на рынке. Это возможно?
— Достаточно лишь намека, о великий Джим Стальная Крыса.
— Вот я и намекаю. Может кто-нибудь завтра показать нам дорогу?
— Будет несравненно удобнее на огненных колесницах…
— Будет, не спорю. Но удобнее — не значит лучше. Пешая прогулка — чем не удовольствие?
— Пусть будет пешая прогулка, коли таково ваше желание. Мы предоставим эскорт. А теперь, джентльмены, позвольте напомнить, что наступил обеденный час. В вашу честь устраивается банкет. Не соблаговолите ли последовать за мной?
— Веди, дружище! Ты поразишься нашей прожорливости — если, конечно, нам не подсунут треклятые полпеттоны.
Шагая за ним по пятам, я обнаружил, что мои пальцы решили жить по-своему! Вероятнее всего, их вынудило к своеволию мое растревоженное подсознание. Они пробежались по клавиатуре компьютера, и передо мной вспыхнула цифра 19. А рядом — пульсирующая 11.