Стальная Крыса поет блюз
Шрифт:
В тот день мы много раз пели на «бис», а покидали стадион предельно вымотанные и счастливые, как настоящие артисты, потрудившиеся на славу. Потом я улегся на койку, но перед этим не удержался и посмотрел, сколько мне еще осталось.
Все еще семь суток. Все еще неделя. За этот срок мой закадычный друг адмирал Стинго вполне успеет намылить шею кому надо и получить противоядие.
Опуская голову на подушку, я, кажется, улыбался, чего не делал уже двадцать два дня, если мне не изменяет память. Так отчего же все-таки я не могу уснуть? Почему лежу неподвижно, уставившись во тьму? По-моему, ответ очевиден.
Пока не наступит счастливый миг, когда я нажму на поршень шприца и введу себе противоядие, я не смогу забыть о том, что смертельная отрава ждет своего часа.
Спокойной ночи, Джим. Баюшки-баю…
Глава 22
То ли я – лежебока, то ли адмирал в обычной жизни – трудоголик… А может, и то и другое. Ибо к тому времени, как я явился пред его очи, он успел в одиночку подготовить все до малейшего пустяка. Комкая список, он бубнил над грудой снаряжения. Заслышав мои шаги, поднял глаза, помахал рукой и разделался с последним пунктом.
– Вот тебе новый рюкзак. Почти все, что в него напихано, может сгодиться, а это – распечатка описи. Надо думать, в синтезаторе ты таскал много чего незаконного, даже, наверное, смертоносного. Можешь выковырять, когда я уйду. ИРИНа собирает новый тахиметр. Скоро подойдет Флойд… А вот и Мадонетта! Просим, просим!
Стинго удалился со всей грацией, какую только допускали костыли. В комнату впорхнула Мадонетта – воплощенное обаяние – и взяла меня за руки. Затем, обнаружив, что одними рукопожатиями чувства не выразить, ласково поцеловала меня в щеку. Мои руки машинально раскинулись для объятий, но сомкнулись в пустоте, так как она уже выскользнула и опустилась на кушетку.
– Эх, Джим, как бы я хотела пойти с тобой… Но знаю – это невозможно. Ужас до чего неохота возвращаться в тесный, душный офис.
– Мне будет не хватать тебя. – Я надеялся, что это прозвучит спокойно и ровно, однако со страхом поймал себя на слезливо-елейном тоне. – То есть всем нам, конечно.
– А мне – вас. Не все было гладко, но ты всегда держался молодцом.
Должно быть, я залился
– И вообще, в моей жизни еще не бывало таких приключений. И мне совершенно не хочется возвращаться к папкам, заседаниям и запертым окнам. Даешь работу на свежем воздухе! Как тебе эта мысль?
– Отлично, отлично, – покивал я.
Мне ее уже не хватало. Не знаю, чем бы все это кончилось, если б не вошел Флойд – жизнерадостный до тошноты.
– Доброе утречко! Денек – в самый раз для экспедиции. Мадонетточка, милая ты наша спутница и товарищ по оружию, здравствуй и, увы, прощай. Работать с тобой было одно удовольствие.
– А ты бы не согласился поучить меня самообороне без оружия?
– С превеликой радостью. Это совсем просто, главное – стараться.
– И тогда меня возьмут в оперативные агенты?
– Наверное, нет. Но я могу замолвить словечко.
– Правда?! Ой, как здорово! Век тебя не забуду. Я только что сказала Джиму, что в офис больше – ни ногой.
Они улыбнулись друг другу с противоположных концов кушетки, едва не соприкасаясь коленями. Им было не до меня. Я всей душой возненавидел Флойда.
А потому несказанно обрадовался стуку костылей и шарканью волочащихся ног.
– Все в сборе, – сказал Стинго. – Прекрасно. Тахиметр готов.
Как только он это произнес, штуковина, которая семенила за ним по пятам, выбежала вперед.
Искусственная собака на негнущихся лапах. В жизни не видывал ничего уродливее. Черный искусственный мех с россыпью проплешин, черные глазки-пуговки. Когда она сказала «гав-гав», из пасти высунулся сухой красный язык.
– Что значит – гав-гав? – вспылил я. – Что еще за пакость?
– Тахиметр, – ответил адмирал Стинго.
– Гав-гав, – снова изрекла собака. – Удобства ради тахиметр совмещен с мобильным терминалом.
– ИРИНа? – заподозрил я.
– А то кто же? Как тебе нравится этот красавчик?
– Отродясь не видал ничего искусственнее этого фальшивого пса.
– Ладно, не бери в голову. Бобик и впрямь произведение искусства… Скажем, современного искусства, если тебе на ум пришла какая-то гадость. Между прочим, эта милая собачонка общается со мной посредством гравиметрических волн. Как тебе, наверное, известно, они, в отличие от радиоволн, не знают преграды. Они проникают сквозь здания с мощными стенами, даже сквозь огромные горные хребты. Так что мы постоянно в контакте. Готова признать: Бобик знавал лучшие времена. Но ты ведь слышал поговорку про битых и небитых?
– Слышал. Однако небитых нам не предлагают, а посему я беру мобильный терминал.
– Отличный выбор, малыш. Дай мне еще два денька, и получишь все, что душе угодно.
Два дня? Когда у меня всего-то шесть с половиной? Я набрал полную грудь воздуха и свистнул.
– Здорово, Бобик. Хо-оро-ошая собачка. Пойдем гулять, а?
– Гав-гав! – Он раскрыл пасть и возбужденно задышал. Фальшивей некуда.
– Вот план, – начал адмирал Стинго. – За ходом операции я буду наблюдать с орбиты, с борта космического корабля, в паре с капитаном Тремэрном. Джим и Флойд пойдут на север, в сторону исчезнувшей находки. ИРИНа будет поддерживать связь с этим терминалом, которому вдобавок придется искать источник излучения тахионов. – Он задумчиво почесал подбородок, видимо, не зная, что еще сказать.