Стальное княжество. Дилогия
Шрифт:
Гость глянул на девочку мельком и продолжил:
— Уважаемый господин Повил, таких денег не стоят в Тирме даже более сильные и крепкие рабы.
— Вот и езжайте в Тирм, господин Демск, — усмехнулся Повил. — Торги вот-вот начнутся.
Купец вздохнул, глядя, как пиво наполняет его кружку. Управляющий довольно сощурился:
— Но вы пришли ко мне. Не к перекупщикам, а ко мне. Значит, я могу предположить, что вам нужны именно эти рабы.
— Но это же не повод запрашивать за них, как за взрослых! — возмутился гость.
«Как за взрослых?» — Лера тревожно глянула на управляющего.
— Почему
— Ваша цена слишком высока! — качнул головой Демск.
— Ну, тогда мы оба останемся при своих. Если, конечно, причина, по которой вы желаете их приобрести, не окажется достаточно важной.
Гость замялся. Лера наполнила кружку управляющего и неторопливо начала собирать кости и огрызки лепешек со стола.
— Я еще понял, если бы вам понадобился покойный музыкант, но эти… Значит, ценность их не столько в умениях, сколько в том, что вам нужны именно эти дети. Причину вы не скажете, но зачем мне терять прибыль?
Купец кряхтел и недовольно пил пиво. Больше у Леры не было повода тут оставаться, и она с сожалением вышла из столовой. Сразу за дверью прислонилась к стене. Детей, значит. В этом доме их только трое. Что же это? Снова какая-нибудь гадость судьбы? Или то, о чем она старалась даже не вспоминать в последнее время — у сбежавших все получилось. «Спокойно!» — Лера по привычке потянула себя за косу. Кому еще в этом мире могут понадобиться именно они? Только друзьям или тем, кто знает об их происхождении. Но вряд ли Дарл будет трепаться, слишком уж быстро и торопливо обстряпана сделка. Михан мертв. Ласк, по пьяни? Угу, делать ему больше нечего, кроме как про своих рабов рассказывать. Да и много ли дошло до его проспиртованных мозгов? Тот дрид, который их сюда перебросил? И вовсе странно — нужны были бы, сразу не отдал бы Дарлу. Нет, кроме ребят, некому. А Повил — жаба, видно, хорошие деньги просит. Есть ли такие у друзей?
До вечера Лера маялась: говорить Маше или нет. Если она ошиблась, то зря обнадежит. Но так все хотелось обсудить! Подруга решила все сама:
— Ну что случилось? — девочка сидела с ногами на лавке и пятерней причесывала влажные после мытья волосы.
Дверь была открыта, и Лера неприязненно покосилась через коридор. С тех пор, как погиб Костя, Антон никогда не закрывал комнату, в которой остался один. Лера подозревала, что ему просто страшно. Девочки же затворяли дверь обязательно, но только на ночь. Вроде и прошли давно дожди, но все равно плесень не сходила с деревянных ножек, неприятно пахло затхлой сыростью, вот и проветривали по мере возможности. Даже если Лера будет говорить тихо, Антон все равно услышит. Ну и пусть. Все-таки его это тоже касается.
Лера старалась рассказывать только о том, что слышала, умолчав о своих рассуждениях. Маша не перебивала и, когда рассказ закончился, помолчала пару минут. Потом подняла на подругу сияющие глаза:
— Они вернулись! Вернулись! — у нее даже веснушки светились.
— Маша, — осторожно начала Лера, — это только предположение.
Та замотала головой, так, что мокрые прядки ударили
— Да ты же сама так думаешь! Кому мы еще нужны?!
Возражать было бессмысленно — Машка просто не услышит.
Когда Лера встала, чтобы закрыть на ночь дверь, ее окликнул Антон:
— Поговорить надо.
Она бы не пошла, но ведь у него хватит наглости войти к девочкам — вон как смотрит. А при Маше разговаривать не хотелось.
Девочка нехотя зашла к Антону, остановилась у косяка. Мальчик подошел, резко закрыл дверь, толкнув Леру в спину. Та пожала плечами и присела на лавку — раньше на ней спал Славка. Намотала косу на руку, гляну на Антона.
— Нас хотят выкупить?
— Ты же слышал.
Он тяжело опустился на лавку напротив.
— Ты вот что… Про Костю рассказывать будешь?
Лера не ответила: зачем подтверждать очевидное.
— И про меня, да?
Снова молчание, только потянула себя за косу.
— Ты лучше про меня не говори, поняла?
Девочка встала и пошла к двери. Бессмысленный разговор.
Антон выставил в проход ногу:
— Не надо. Про себя же ты не все расскажешь.
Лера глянула на него удивленно.
— Ну, что Вилл тебя хотел того… Не будешь же рассказывать? Никто не знает, успел он или нет.
Девочку аж тряхнуло от омерзения. Антон довольно кивнул и продолжил:
— Так вот, расскажешь про меня, я все про тебя выложу. Что Вилл тебя изнасиловал, и у тебя крыша поехала. Жалостливо так расскажу. И что ты меня просила у тебя первым быть. Я даже покаюсь, скажу, мол, у меня дома девчонка осталась, люблю ее страстно, изменять не хочу. Вот дурак и скотина, но такая любовь, что не смог. А ты, скажу, меня теперь ненавидишь, вот и вбила себе в голову идиотские мысли. Я честно звал Ласка, а ты со своей поехавшей крышей нашла крайнего, конечно же — меня.
— Все? — бросила Лера.
— Так мы будем обоюдно молчать?
— Есть еще Маша. Чем ее шантажировать будешь?
— Ну, уж сразу и шантажировать! А Машка все равно тогда не соображала, а ты ей ничего не говорила. По ней же видно.
Лера перешагнула через вытянутую в проход ногу, но Антон схватил ее за руку:
— Нет уж, ты ответь! Мне сразу начинать жалеть тебя? А то я ждать не буду!
Девочка рванула руку так, что чуть не сдернула Антона с лавки:
— Я не буду ничего про тебя говорить. Все?
— Все!
В Омк приехали, когда солнце пекло особенно жарко, и короткие тени не спасали. Погода менялась резко — то холодало, то солнце палило так, что губы пересыхали через пять минут после глотка тепловатой воды из фляжки. Вот и сегодня лето наверстывало упущенное за сезон дождей.
На окраине их уже ждал сэт города Вадин. Аля украдкой зевала в ладошку, нетерпеливо ожидая, когда сэт закончит с речью. Хотелось под крышу, в тенечек, и холодного квасу.
Двинулись в город. Впереди Кир с ведуном и Аскаром, рядом сэт Вадин. Везли штандарты, ярко горели на солнце начищенные кольчуги, от обилия плащей — голубых Семиречья и серых Стального — рябило в глазах. Ехали медленно, чтобы успели поглазеть зеваки. Аля пялилась в ответ без особого интереса.