Стальное сердце
Шрифт:
Тим рассмеялся. Он пересел со стула в глубокое кресло, поставленное к столу боком и занимающее в кухне все свободное место. Подвинул к себе водочную стопку и наполнил ее до краев. И поднял трубку, едва раздался первый звонок.
– М-да?
– Тебе не приходит в голову, что следовало бы передо мной извиниться? – осведомилась девушка.
– Сомневаюсь.
– Ах, он сомневается! Ты как со мной разговариваешь?! Ты жалкий, никчемный, бездарный, лупоглазый, кривоногий…
– Ой, ой, ой, ой… – пробормотал Тим, морщась и кладя трубку на стол. Под доносящиеся из мембраны неразборчивые вопли он поднял стопку на уровень глаз, посмотрел сквозь нее на мир и
Телефон давился частыми гудками. Тим взял банку капусты и методично очистил ее до дна. Поджег забытый в пепельнице окурок. Посмотрел на часы и тяжело вздохнул. «Полпервого ночи. Нельзя было рано ложиться. Засыпать нужно на рассвете, когда силы зла уже не так властны над миром. А ночью следует бодрствовать, чтобы голова была напряжена и в нее не могли влезть. Неужели только так? Плевать. Сейчас плевать. Вот я добью бутылочку, откупорю другую, включу музычку, возьму книжечку – и когда рухну в кровать, это будет такой отруб, что ни одна сволочь до меня не достучится. И сны я увижу обычные – яркие, светлые, интересные. В этих снах я буду нужен множеству людей и смогу для них сделать много хорошего».
Тим положил трубку и тут же поднял ее снова.
– Не надоело? – осведомился он довольно агрессивно.
– Ну и скотина же ты!
– Про скотину уже было.
– Ты скотина, скотина, скотина! Ты предатель! Ты грязный лживый двуличный предатель! Чего стоят все эти твои красивые слова, которые ты мне говорил, а?!
– Да я их тебе уже полгода…
– Подлец! Ничтожество! Предатель!
– Положим, если кто и предатель, так не я…
– Скотина! Я за все свои ошибки попросила у тебя прощения! Честно и откровенно! А ты…
– Ты действительно ничего так и не поняла, – заключил Тим, горестно кивая своим мыслям.
– А что тут понимать?!
– Я совсем не тот мужчина, что тебе нужен. Я ушел. Я не вернусь.
– Да какой ты мужчина?! Ты тряпка, ты слабак, ты ничтожество!
– Шла бы ты в глубокую задницу, – попросил Тим и бросил трубку на рычаги. Снял ее и положил на стол. Налил и выпил. Встал, глотнул воды из чайника. Проделал несколько замысловатых пассов руками, будто оглаживая свое тело. Застыл в странной расслабленной стойке, будто готовясь к рукопашному бою. И неожиданно легко «щелкнул».
Кухня окрасилась во все цвета радуги. Разной интенсивности, цвета эти пульсировали, текли, переливались. Одни были холодными, другие теплыми, одни гладкими, другие мохнатыми, будто шерстяными – и все были видны. Бездушные на вид предметы ожили и заговорили с Тимом на языке пси.
На этот раз Тим, похоже, «щелкнул» непривычно глубоко, потому что сквозь оконное стекло просочился и подлетел знакомиться дружелюбный бледно-голубой бублик. Раньше Тим почти не видел эти сгустки материи, болтающиеся в воздухе по каким-то своим делам. Тим подставил ладонь. Бублик деликатно на нее спланировал, посидел несколько секунд, ерзая, будто устраиваясь поудобнее, – и вдруг в руку провалился, растворившись в ауре человека. От неожиданности Тим слегка вздрогнул и из-за этого плохо различил пришедшийся, кажется, прямо в сердце легкий укол тепла. На секунду Тим ощутил головокружение, а когда оно прошло, он видел еще лучше. И еще лучше понимал суть происходящего вокруг.
Поэтому он напрягся, когда прямо в кухню ударила синяя молния. И отлетела от Тима, словно тот был резиновый, уходя рикошетом в коридор. «Так вот отчего среди ночи тебя иногда словно пронзает током и пробирает дрожь! – догадался Тим. – Надо же!»
Он
Тим массировал ауру головы и терялся в догадках. «Допустим, меня ударил кто-то чужой. Интересно, он сам нагнал мне этот кошмарчик с вервольфом или я просто во сне сопротивлялся и подсознание мое стало бить тревогу? Спасибо тебе, конечно, дорогое подсознание, что разбудило. Но уж больно ты у меня крутое. Вытолкнуло из себя такой ужас… А ведь действительно, я очень боюсь вервольфов. Просто-таки до судорог. Какое счастье, что их, кажется, не бывает!.. Ну, похоже, хватит».
Чтобы проверить контроль, Тим последовательно «отщелкнул» на несколько менее сложных уровней, наблюдая, как беднеет гамма тонких излучений и блекнут цвета. Дольше всех не сдавалось красное электричество в проводах. Тим удовлетворенно крякнул, вылил в себя остатки водки, снова запил ее водой из чайника и задумался, не соорудить ли яичницу. После работы ему всегда хотелось есть.
Через несколько минут, когда пять яиц весело шкворчали на сковородке, Тим вспомнил про телефон. Шагнул к столу, и его здорово шатнуло. Рассмеявшись, Тим положил трубку на место и крепко выругался. Потому что зуммер тренькнул снова.
На этот раз в трубке надрывно рыдали.
– Перестань, – сказал Тим брезгливо.
– Тимочка… Прости меня, пожалуйста… Я ничего с собой не могла поделать. Ты меня так расстроил…
– Я тебя не расстраивал. Я просто от тебя ушел.
– Не говори так, пожалуйста! Не говори…
– Я тебе объяснил, что нельзя поднимать на меня руку? Объяснил или нет?
– Тима, ради бога!
– Один раз я стерпел. Но во мне что-то сломалось, понимаешь? Я думал, это вернется, но… Вышло иначе. И вообще дело не в том, что тебе понравилось меня лупить по морде. Просто между нами все кончилось уже давным-давно. А я ждал чего-то, ждал… Напрасно.
– Тима, ради всего святого, ради всего, что нас связывает, ради нашей любви…
– Нашей любви уже нет, – сказал Тим жестко и выключил под сковородой газ. Язык у него слегка заплетался. На душе было легко и приятно. Чувство освобождения от крепких уз оказалось поначалу горестным. Позади оставалась привязанность такой глубины, что на разрыв ушел почти год. И столько сил, что казалось, впереди уже не будет ничего. А теперь Тим верил, что жизнь еще только начинается. Он тщательно проанализировал роль спиртного в охватившем его облегчении. И нашел, что водка тут ни при чем. Он стряхнул с себя эту женщину с прекрасным лицом и душой, полной злобы. Окончательно. И постарается больше не иметь дела со злыми людьми.
– Тима, любимый мой, единственный!
– Прощай, Наташа. Надеюсь, мы больше с тобой никогда не увидимся, – сказал Тим. И, прежде чем положить трубку, совершенно искренне добавил: – Будь счастлива.
Потом он отключил телефоны. Съел яичницу, налил себе еще чуть-чуть, включил музыку.
Снова «щелкнул» и пошел к окну знакомиться с бубликами.
На ступенях факультета журналистики курили редкие гости – Зайцев и Смолянинов.
– Что нового в Чернобыле?