Стальное сердце
Шрифт:
– Приезжайте к нам в Институт, – сказал Самохин, и Тим почувствовал, что «Институт» именно так и произносится, с заглавной буквы. – Мы попросим вас принять участие в нескольких экспериментах, неопасных и безболезненных. Небольшое обследование, некоторые замеры. Вам же будет интересно лучше знать природу того, что с вами происходит… А в благодарность мы выпишем вам диплом-сертификат. Гораздо солиднее того, что вы могли бы получить у Лапшина.
– И?..
– И с таким дипломом вы сможете все, Тимофей. Во-первых, ни одна сволочь не посмеет усомниться в том, что вы биоэнерготерапевт.
– А что я должен буду делать, кроме лечения? – спросил Тим вкрадчиво.
– То есть? – широко раскрыл глаза Самохин.
– Вы хотите сказать, что не знаете, чем занимаются выпускники «Центра Новой Медицины»? Вы ничего не слышали о кодировании, которое они проводят некоторым своим пациентам?
– Не понимаю, – пробормотал Самохин. И Тим вдруг увидел: он действительно не понимает. Сейчас, на глубоком уровне пси-восприятия, Тим хорошо различал самые тонкие человеческие мотивации. Фактически он видел, где правда, а где ложь. И Самохин ошеломил Тима искренностью своих побуждений. Возможно, он был марионеткой Проекта. Скорее всего его послали к Тиму как подсадную утку. Но все равно приятно было видеть честного и открытого человека. Хотя ситуация от этого только запутывалась.
– Вам фамилия Гаршин что-нибудь говорит? – спросил Тим с надеждой.
– Да нет…
– Гаршин Иван Иванович, тощий такой еврей, язвенник, примерно ровесник ваш. Довольно известный журналист.
Самохин отрицательно помотал головой. Вид у него был обалделый.
– Хананов? – продолжал допрашивать Тим.
Тот же ответ.
– Как вы вышли на моего отца? – спросил Тим устало.
Самохин замялся.
– Убью, – сказал Тим с чувством.
– Это вряд ли, – заметил Самохин почти с вызовом.
– Да ладно, – отмахнулся Тим нетерпеливо. – Как?
Самохин задрал глаза к потолку.
– Мне очень не хочется обсуждать с вами эту тему… – начал он.
Тим вздохнул и перебил его:
– Здесь нет «жучков». Поверьте, я вижу. И нас никто не сканирует психотронной техникой. Можете расслабиться.
– Я верю, что вы можете видеть это, – сказал Самохин печально. – Но я связан подпиской. Наш Институт – режимное учреждение. И я не имею права обсуждать с вами такие вопросы, Тимофей.
– Вы понимаете, что я могу вытащить из вас эту информацию силой?
– Догадываюсь, – кивнул Самохин все с той же печальной миной на лице. – Но мне кажется, что вы не будете так поступать.
– Правильно кажется.
Самохин протяжно вздохнул.
– Скажем так. Ваш отец сам искал помощи. Понимаете, Тим? Информация об этом дошла до моего руководства, оно заинтересовалось и поручило мне согласиться на контакт с ним. Я был надлежащим образом проинструктирован. Инструкцию я почти дословно изложил вам. Отец ваш звонил мне на днях, мы договорились о встрече. Вот, собственно, и все.
– Режимное учреждение… Ваша тема тоже закрытая?
– У нас все темы закрытые. Но я
Тим поднялся, заложил руки за спину и подошел к окну.
– Почему ваше руководство так заинтересовалось мной? – спросил он, не оборачиваясь.
– У нас работает много биоэнергетиков. Я думаю, кто-то узнал, что вы тоже… из наших. И когда выяснилось, что вы подвергаетесь гонениям…
– Это что еще значит?
– Ну, вас отказываются публиковать, вы ушли из газеты. Большинство сенсов-терапевтов от вас шарахаются.
– А-а…
– Это ведь общая проблема для всех биоэнергетиков, Тим. Даже для тех, кто занимается наукой. И я в свое время попал в весьма щекотливое положение… В молодые годы, совсем как вы. Тоже э-э… подвергался гонениям. Так что я вашу ситуацию отлично понимаю. И мое руководство, как мне кажется, тоже. Разумеется, Институт к вам обращается не из голого сострадания, нет. Вы можете для нас очень многое сделать. И для развития биоинформатики в глобальном масштабе – тоже. Подумайте, Тим.
– Ну-ну…
– А за это вам гарантируют конкретную помощь и поддержку. И вы не отказывайтесь. – В голосе Самохина зазвучали мягкие, почти отеческие нотки. – Хороших биоэнергетиков сейчас очень мало, почти все они расползлись по каким-то шарлатанским конторам. Чураются тех, кто связан с официальной наукой. Между собой грызутся. А иногда, я полагаю, оказываются втянуты в неблаговидные предприятия… И вы ведь главного не знаете, Тим. Скорее всего не знаете…
– Ну, – Тим повернулся к Самохину лицом.
– Ходят слухи… – произнес тот, потупившись. – Говорят, компетентные органы со дня на день начнут охоту на биоэнергетиков. С подачи президиума Академии наук. После этой дурацкой статьи в «Науке и жизни». А ведь журнальная публикация может служить основанием для открытия уголовного дела…
– Биоэнергоинформатика – лженаука, – вспомнил Тим. – Экстрасенсы – шарлатаны. Психотроника – афера.
– Психотроника не афера, – вздохнул Самохин. – То, что делает моя группа, – чистой воды психотроника. И у нас получается. Вы же меня видите? Ну, должны видеть. Или я ошибся, вы сейчас не используете пси?
– Допустим, использую. И что?
– Неужели не видно? Неделю назад меня э-э… Мы это называем «форсировали». Правда, это только первый уровень, мне еще предстоит несколько серьезных метаморфоз, но начало положено.
– Вы бы еще холеру выпили, – скривился Тим. – Пастер хренов.
Самохин посмотрел на Тима укоризненно.
– Не ругайтесь, – попросил он. – Я же не мог положить под излучатель своего лаборанта. Я должен был сам…
– Да понятно! – Тим рубанул ладонью воздух. – Все понятно! Значит, так. Вы мне тонко намекаете, что выбора нет. Либо я прибегу к вам под теплое крылышко, либо меня возьмет за задницу КГБ.