Стальное сердце
Шрифт:
– Конечно.
Проф кивнул, возвращаясь к работе.
– Могу я задать вам вопрос? Нет, не о… ну, вы поняли. По крайней мере, не прямо.
– Слушаю.
– В общем… вы ведь изобрели все эти устройства? Настоящее чудо. Болеотвод, куртки. Как мне говорил Абрахам, они уже были у вас, когда вы основали движение мстителей.
– Да, были.
– Тогда… почему бы вам не сделать еще что-нибудь? Какое-нибудь новое оружие, основанное на способностях эпиков? В смысле, вы ведь продаете информацию таким, как Бриллиант, а он продает ее ученым, которые
Несколько минут Проф работал молча, затем подошел ко мне помочь выгрести пыль из дыры.
– Хороший вопрос. Ты не спрашивал Абрахама или Коди?
Я поморщился:
– Коди постоянно твердит про демонов и фей, которых ирландцы якобы полностью позаимствовали у его предков. Никогда не знаешь, говорит ли он всерьез или шутит.
– Он шутит, – кивнул Проф. – Ему просто нравится, как другие реагируют на подобные вещи.
– Абрахам считает, что все из-за того, что у вас теперь нет лаборатории, как раньше. А без необходимого оборудования новую технологию не разработаешь.
– Абрахаму в уме не откажешь. А ты что думаешь?
– Я думаю, что, если у вас находятся средства на то, чтобы покупать или воровать взрывчатку, мотоциклы или даже вертолеты, вы могли бы обзавестись и лабораторией. Причина в чем-то другом.
Проф отряхнул руки от пыли и повернулся ко мне:
– Ладно. Вижу, к чему ты клонишь. Можешь задать мне один вопрос о моем прошлом.
В его устах это прозвучало как некий подарок, даже… нечто вроде раскаяния. Он плохо ко мне отнесся отчасти из-за чего-то, случившегося в его прошлом, и теперь в качестве компенсации готов быть поделиться кусочком этого прошлого.
Я понял, что совершенно к такому не готов. Что мне хотелось бы узнать? Спросить его, как он пришел к идее тензоров? Или – из-за чего он не хочет ими пользоваться? Похоже, он приготовился к самому худшему.
«Не хочу, чтобы он об этом вспоминал, – подумал я. – Раз уж оно так сильно на него повлияло».
Собственно, точно так же мне не хотелось бы, чтобы кто-то вынудил меня вновь во всех подробностях вспомнить о случившемся с Меган.
В итоге я решил задать более невинный вопрос.
– Кем вы были? – спросил я. – Чем вы занимались до Напасти?
Похоже, мои слова застигли Профа врасплох.
– Это и есть твой вопрос?
– Да.
– Уверен, что тебе хочется знать?
Я кивнул.
– Я преподавал естествознание в пятом классе, – сказал Проф.
Я едва не рассмеялся, но по тону его голоса понял, что он говорит серьезно.
– В самом деле? – наконец спросил я.
– В самом деле. Школу разрушил эпик. Прямо… во время занятий.
Он уставился в стену лишенным каких-либо эмоций взглядом, словно надев маску.
А я-то думал, что задаю совершенно невинный вопрос!
– Но как же тензоры? – спросил я. – Болеотвод? Вы же какое-то время работали в лаборатории?
– Нет, – ответил
Это признание меня ошарашило.
Проф отвернулся, чтобы поднять ведро с пылью.
– Мои ученики в той школе тоже звали меня Профом. Так часто называют учителей, хотя я не был профессором – я даже школу не заканчивал. Я случайно попал на место школьного учителя. Преподавание – вот что было моей страстью. По крайней мере, в то время, когда я считал, что этого будет достаточно для того, чтобы изменить мир.
Он скрылся в туннеле, я остался стоять, размышляя над его словами.
– Все. Можете повернуться.
Я повернулся, поправляя рюкзак у себя за спиной. Коди, балансировавший прямо надо мной на стремянке, поднял маску и утер пот со лба свободной рукой, держа в другой сварочный аппарат. Прошло несколько часов с тех пор, как я вырезал карман под полем стадиона. Все это время мы с Коди прокладывали по всему стадиону туннели поменьше, а в тех местах, где требовалась надежная опора, Коди приваривал металлические детали.
Последней нашей работой стала позиция для снайпера, где должен был находиться я в начале сражения – на третьем ярусе трибун с западной стороны стадиона, у центральной линии. Чтобы ее не было видно сверху, я с помощью тензора вырезал пространство под полом, откуда высовывались только мои голова и плечи, давая возможность прицелиться через дыру в низком ограждении.
Приподнявшись на стремянке, Коди пошевелил решетчатую конструкцию, которую только что приварил к полу вырезанной мной дыры, и удовлетворенно кивнул, подтверждая, что меня она точно выдержит. Пол в этой части трибун был слишком тонким, чтобы проделать в нем достаточно глубокую дыру, и проблема решалась с помощью решетки.
– Что дальше? – спросил я, когда Коди слез со стремянки. – Как насчет того, чтобы проделать туннель дальше, на третий ярус?
Коди закинул сварочный аппарат на плечо и размял спину.
– Звонил Абрахам. Говорит, что собирается заняться ультрафиолетовыми прожекторами, – сказал он. – Он уже закончил закладывать взрывчатку под стадионом, так что пришел мой черед – нужно заварить вход в дыру. Можешь сам взяться за следующий туннель – помогу тебе перетащить туда стремянку. У тебя неплохо получается, парень.
– Что, опять «парень»? – спросил я. – А «кореш» куда делся?
– Я кое-что понял, – ответил Коди, складывая стремянку и наклоняя ее. – Насчет моих австралийских предков.
– Гм? – Я поднял нижний конец стремянки и последовал за ним с первого яруса трибун в нутро стадиона.
– Изначально они были родом из Шотландии. Так что, чтобы все было по-настоящему, я должен уметь говорить по-австралийски с шотландским акцентом.
Мы шли в кромешной тьме под трибунами по большому изгибающемуся вестибюлю. Начало очередного туннеля на случай отступления предполагалось сделать в одном из находившихся там туалетов.