Стальной король
Шрифт:
Мы все уже знали об этом благодаря газетам Брайс, но я сомневался, что отец читал их после освобождения. Однако никто из нас не стал вмешиваться. Мы позволили ему не торопиться. Президент, нынешний или бывший, заслуживал такого уважения.
— Она позвонила мне неожиданно. Я не слышал о ней целую вечность. Я встретил ее в мотеле, — продолжал отец. — Поговорили несколько часов, наверстывая упущенное. Провели ночь.
— Ты трахал ее? — спросил я.
Его глаза перешли на мои, в его взгляде промелькнул намек на раскаяние.
Значит, Брайс была права и в этом.
— Провел ночь. Встал, чтобы пойти домой. Принял душ. Пришел на работу. Ты был здесь до конца.
— Ее зарезали, — сказал Эмметт, подперев пальцами подбородок. — Есть идеи, есть ли у копов орудие убийства?
Отец вздохнул. — По словам Джима, они нашли один из моих охотничьих ножей в мотеле.
— Откуда им знать, что он твой? — спросил я.
— На боку выгравировано мое имя. Твоя мама подарила его мне давным-давно.
— Черт. — Лео уперся головой в стену. — Ты в жопе.
В комнате снова стало тихо — Лео не ошибся. Если у полиции было орудие убийства, и она смогла найти отца на месте преступления, значит, им не хватало чего-то еще.
— Что-нибудь еще?
Он покачал головой. — Не знаю. Джим посоветовал мне молчать. Я дважды встречался с Маркусом, и он задал мне несколько вопросов о том, что произошло. Откуда я ее знал. Я не сказал ему ничего особенного, кроме того, что мы вместе учились в школе. После этого они практически оставили меня одного в камере. Больше ни о чем не спрашивали.
— Да, потому что им не нужно задавать вопросы, — сказал Эмметт. — Ты был на месте преступления в то время, когда ее убили. Это было твое оружие. Если мы не сможем доказать, что это был кто-то другой, у них есть все, что нужно, чтобы посадить тебя.
— А как насчет мотива? — спросил я. — Зачем тебе убивать ее?
Отец колебался, опустив глаза к ногам. Но потом он поднял их и покачал головой. — Понятия не имею.
Мое нутро скрутило. Я мог сосчитать на трех пальцах, сколько раз отец лгал мне. Теперь я добавлю четвертый. Эмметту и Лео это было не очевидно, но он что-то недоговаривал.
Когда Эмметт и Лео были здесь, я не стал выводить папу из себя. Я спрошу об этом позже, когда мы будем только вдвоем. А пока у нас были другие темы для обсуждения.
— Значит, это подстава. — Это должно было быть подставой. Ведь так? Отец сказал бы нам, если бы убил женщину. — Кто бы хотел, чтобы ты взял на себя вину за это?
Папа надулся. — Это длинный список, сынок.
— Все равно составь его, — приказал Эмметт. — Мы должны с чего-то начать.
— У меня есть несколько идей, — сказал отец. — Мне нужно сделать несколько звонков, а потом мы перегруппируемся.
— Отлично. Есть кое-что еще. — Я сделал паузу, глубоко вздохнув, потому что сомневался, что реакция на мое заявление будет положительной. — Сегодня я договорился с Брайс Райан.
— С кем? — спросил папа.
— С новым горячим репортером
— И что? — Глаза отца сузились.
— Это не так. — Теперь была моя очередь врать. — Я же говорил тебе вчера, что она хороша. Сегодня я заглянул в редакцию, чтобы перекинуться парой слов. Мы договорились. Она говорит нам, что у нее есть. Мы делаем то же самое. Но сначала она хочет поговорить с тобой.
— Нет. — Отец встал и пошел к двери. Он распахнул ее и вышел.
— Куда, черт возьми, ты идешь? — Я побежал за ним. Он шел быстро, не останавливаясь, пока я следовал за ним на улицу. — Папа. Какого черта? Мы еще не закончили разговор.
— Сейчас мне больше нечего сказать, Дэш. Ты хотел поговорить. Мы поговорили. Теперь мне нужно идти. Уединиться.
— Зачем?
— Зачем? — Он набросился на меня, гнев окрасил его глаза. — Женщина, которую я знал более сорока лет, мертва. Женщина, о которой я заботился. И она мертва из-за меня. Так не слишком ли много я прошу, чтобы ты дал мне немного гребаного пространства и позволил мне разобраться с этим?
Черт. Я сделал шаг в сторону, подняв руки. Дело было не в Амине.
Дело было в маме.
Дело было в ее убийстве и в чувстве вины, которое отец нес в себе десятилетиями.
Любовь всей его жизни была мертва из-за его выбора. Он стоил нам с Ником матери. А теперь умерла еще одна женщина, потому что, какой бы нормальной ни была его жизнь в эти дни, папа всегда будет мишенью.
— Кто-то хочет, чтобы ты до конца жизни гнил в тюремной камере, папа. Я просто пытаюсь сделать так, чтобы этого не случилось.
— Я понял. — Он выдохнул длинный воздух. — Амина, она была...это история. Я сейчас не могу мыслить здраво. Я пытаюсь обдумать это уже больше недели. Прежде чем я смогу говорить об этом, мне нужно проработать это в голове.
Хорошо. Возможно, ему нужно время, но я собирался продолжать настойчиво пытаться выяснить, кто на самом деле убил ту женщину. Я не позволю копам украсть моего единственного живого родителя за преступление, которого он не совершал.
Отец подошел к своему байку и остановился в трех футах от него, чтобы сказать через плечо. — Оставайся чист в этом деле, Кингстон.
Мой позвоночник выпрямился. Папа уже много лет не называл меня Кингстоном. Это было похоже на то, как мама называла нас по имени, отчеству и фамилии, когда мы попадали в беду.
— Я серьезно, — сказал он. — Не делай глупостей, чтобы тоже оказаться в клетке. В худшем случае, я проведу оставшиеся мне несколько лет в оранжевой форме. Я бы справился с этим гораздо лучше, если бы знал, что ты свободен.
Я кивнул.
— Это то, о чем я всегда говорил. Быть свободным. — Он подошел к своему байку и потрогал руль. Хотя Tin Gypsy больше не было, на бензобаке все еще был выгравирован старый девиз.