Стальной лорд
Шрифт:
Что за звон? Отрывистые трели вонзаются в мозг как отравленные стрелы. Сущность моя где-то так далеко, что даже сознание за ней не поспевает. Тело между тем действует само, на рефлексах. Берет какой-то предмет, подносит к уху. Я слышу голос. Разумное существо. Я его знаю. Существо недовольно, ему что-то от меня нужно:
— …совсем совесть потерял! Что ты там мычишь? Пьяный, что ли? Ты хоть помнишь, что у тебя есть родители?
Родители? Я потер рукой лоб. И впрямь! Слово
Я зевнул и признался:
— Забыл.
— Ах, забыл он! И неудивительно! Второй месяц не звонишь! Как будто все равно, что у нас, как мы… Все время чем-то занят! Никакого дела до нас нет!
Я поморщился. Существо голосило слишком громко, причиняя мне дискомфорт.
— Я не люблю шум… Ты можешь замолчать?
Ничего плохого я и не думал. Просто громкие звуки в последнее время очень невзлюбил. Хуже них были только резкие химические запахи. Но в трубке вдруг раздался плач. Я нахмурился. По сути претензий существа я, честно говоря, не понял ни слова, но его общий эмоциональный фон мне не нравился. Он меня почему-то тревожил.
— Э… — Как-то этот смертный назывался… — Мама!
— Что — «мама»?!
Я напряг память. Что полагалось говорить в подобных ситуациях?
— Успокойся!
Рыдания только усилились.
Я почесал в затылке. То ли сказал не то, то ли не так. Конечно, я бы и сам не поверил. Прозвучало абсолютно холодно и фальшиво: как на иностранном языке по бумажке прочитал, не понимая смысла. Притворяться я никогда не умел.
И сказал честно, по правде:
— Пойми, смертная. Я не испытываю к тебе неприязни. Но ты просто позвонила не вовремя. Я смотрю важный сон, а ты меня отвлекаешь…
Бабах! Я отдернул трубку от уха, болезненно скривившись.
Гм. Странно. Она что, обиделась?
Я сидел с телефоном в руке, медленно и постепенно возвращаясь из глубин сна в тело — разумом, духом, еще чем-то, как будто у меня было несколько десятков сущностей, и все они медленно и плавно поднимались вслед за мной, втекали в меня, занимая свое место и тогда останавливаясь. Когда последняя совпала с остальными, я наконец проснулся по-нормальному. Поглядел на телефон, вспомнил разговор и ужаснулся.
Надеюсь, он мне приснился!
Однако нет — вот последний звонок. Я нажал на вызов, собираясь перезвонить и извиниться за это безобразие. Позвонил несколько раз, но трубку никто не брал.
Что со мной творилось? Похоже на то, что было прошлой весной, когда я начал превращаться в змея, — но при этом другое.
Может, я чего-то нанюхался в его лесу? Или это пыльца Анхеля виновата?
Случившееся очень меня, мягко говоря, расстроило. Но вот какое дело — одновременно я словно наблюдал со стороны за чувствами, холодно и равнодушно анализируя
«Следующий этап превращения, — шепнул внутренний голос. — Помнишь встречу с Ленкой в институте? Так это то же самое. Просто в тебе отмирает человек…»
Ерунда, решительно возразил я внутреннему голосу. Тогда с Ленкой вышло скорее курьезно. А с мамой совсем уже не смешно.
Кстати, еще же был папа…
В первый момент я не смог вспомнить ни его лица, ни имени.
Вот тогда я испугался совсем. Вскочил и громко сказал:
— Васька!
Перед глазами сразу возникла милая рожица. На душе потеплело. Ну слава богу. Хоть это слово смысл не потеряло.
Глава 10
ВСЕ ДАЛЬШЕ И ДАЛЬШЕ
После таких жутких дел у меня, как и следовало ожидать, начался откат в сторону человечности. На следующий день, кое-как помирившись с мамой, я позвонил Кире, которого тоже не видал с лета, и договорился о встрече. С одной целью — доказать себе и всем людям в лице Кири, что я все еще один из них.
— Куда пойдем? — спросил не подозревающий о своей высокой миссии друг детства.
— Не знаю… Пройдемся? — предложил я.
— Где?
— Ну… за город слета… съездим?
— В такую погоду? — хмыкнул Киря. — Ты в окно-то выглядываешь иногда?
Я взглянул в окно. Увидел там нечто вроде серого экрана выключенного телевизора, с которого давно не протирали пыль. Иррационально захотелось нашарить пульт, нажать на «вкл» и найти канал, по которому показывают зеленый лес чужого мира, край которого расплывается в голубой дымке у горизонта…
— Давай я лучше к тебе заскочу, — предложил Киря.
Я огляделся и скривился:
— Да ну, в квартире сидеть противно. Я тут задыхаюсь…
— С каких это пор?
Я испугался, что спалился:
— Ладно, можно и в квартире. Прилетай… Гм… У меня тут еда есть!
— Еда? — переспросил Киря, теперь уже точно с подозрением. — Леха, у тебя же отродясь никакой еды в доме не бывало! Подружку завел, что ли?
Я мысленно обругал себя. Какой черт меня потянул сболтнуть про обед?
— Нет никакой подружки. Просто… Все люди меняются, — ответил я извиняющимся тоном. — Я последнее время довольно сильно изменился…
— Это уж точно, — проворчал друг детства. — И неудивительно, после того, что с тобой было весной. Как жив остался, лично мне до сих пор непонятно…
Я саркастически ухмыльнулся в трубку. По моему глубокому убеждению, Киря счел личным оскорблением, что я не помер от лейкоза, а более того, чудом взял и поправился, тем самым плюнув ему в душу как диагносту.
— Погоди, еще и не то увидишь, — посулил я ему. — Глаза на лоб полезут!
В общем-то, просто так сказал, чтобы его подколоть. Однако оказалось — не соврал.