Стальной прыжок. Сборник скандинавской фантастики
Шрифт:
Они сидели на переднем сиденье полицейской машины.
Йенсен включил сирену и на большой скорости гнал автомобиль по вымершим деловым кварталам центра города.
— Вы можете не снижать скорости, — заметил врач. — Баррикады уже убраны. Сумеете доехать до аэродрома за полтора часа?
— Попробую.
— Тогда мы успеем к прибытию самолёта, на котором прилетает наш общий знакомый.
— А вы уверены, что он прилетит?
— Да.
— Как вам удалось это сделать?
— Очень просто. Он был в равной степени удивлен и обрадован, когда увидел на аэродроме знакомый истребитель. Когда же он узнал,
Автомобиль промчался мимо королевского замка и Министерства связи, затем миновал здания Комитета коалиционных партий и Министерства внутренних дел.
— Конечно, если бы заглянуть туда, мы нашли бы ответы на все наши вопросы, — заметил врач. — Но так быстрее.
В холодном вечернем свете огромные здания казались причудливым нагромождением камней. Йенсен направил машину в туннель, ведущий на юг.
— Конечно, полиция нужна, — продолжал врач как ни в чем не бывало, — но наша полиция всегда была слугой капитала и высшего чиновничества. В ней слишком сильны буржуазные идеалы, чтобы ее можно было перестроить. То же относится и к армии. А нам нужна социалистическая полиция и социалистическая армия, поэтому старый аппарат насилия надо уничтожить и на его месте создать нечто принципиально иное. Вот почему вы мне не нравитесь. Из принципиальных соображений.
Йенсен, сжав губы, слушал монолог врача.
— Когда насквозь прогнившие полиция и армия по той или иной причине перестают выполнять свои функции, создается положение, которое профессионалы называют революционной ситуацией. И вот теперь кто-то оказал нам большую услугу, устранив армию и полицию. Очевидно, это произошло ненамеренно, да и все то, что этому предшествовало, было ужасным. Недаром даже те из нас — а таких было немного, — кто стремился к скорейшему созданию революционной ситуации, содрогнулись.
Неожиданно врач хлопнул Йенсена по плечу.
— Послушайте, Йенсен, вы остались совсем один. Понимаете? Единственный полицейский в стране.
— Да.
— Это ваша последняя возможность, Йенсен. Я готов пойти вам навстречу. Если вам что-нибудь еще непонятно, а я могу вам помочь — к вашим услугам. Спрашивайте!
Йенсен молчал.
— Ну, спрашивайте же, Йенсен. В крайнем случае я могу подтвердить часть ваших догадок.
— Догадок?
— Или выводов, если хотите.
— Болезнь… — начал Йенсен.
— Что вас интересует?
— Она смертельна?
— Да.
— Существует ли какой-нибудь способ поддерживать жизнь больного?
— Да.
— Переливание крови?
— Да.
— На какое время?
— Трудно сказать. Но это непродолжительная отсрочка.
— Вам удалось установить, как протекает болезнь? С медицинской точки зрения?
— В принципе да. У нее несколько симптомов.
— Вы можете их перечислить?
— Начальный симптом — полное отсутствие психологического торможения. Болезнь поражает центральную и симпатическую нервную систему, действует на мозг. Если хотите, речь идет о своего рода стимулирующем действии.
— Отсюда повышенное половое влечение?
— Да. Впрочем, это в большей степени зависит от снятия торможения,
— Нет.
— Удручающая картина. Супруги месяцами не имеют близости. Исследование было вызвано резким сокращением рождаемости. По-видимому, правительство удовлетворилось его результатами. И никому в голову не пришло поинтересоваться, почему все-таки люди не хотят иметь детей. А тем, кто задавал такие вопросы, посоветовали держать язык за зубами.
Йенсен бесстрастно смотрел вперед. Он включил фары, и полосы яркого света исчезали в глубине туннеля.
— Какой вывод можно отсюда сделать? — спросил он наконец.
— Да поймите, в результате этого у человека возникают сдвиги в психике. Подавляемые доселе животные начала выходят на поверхность, люди нападают друг на друга, если им это придет в голову, убивают друг друга, если возникает желание. Одновременно притупляется чувство здравого смысла. Человек становится более впечатлительным, легче поддается посторонним влияниям. Вместе с тем он затрудняется в оценке реальных фактов и не может делать правильные выводы. Вместо этого он начинает искать радикальные решения. Ему неважно, что эти решения в результате могут привести к убийству.
— В дальнейшем появляются чисто физические симптомы болезни?
— Нет. Как нам кажется, следующей стадией болезни является возвращение к нормальному состоянию. Больной чувствуют себя хорошо, и поведение его не выходит за рамки обычного. Он помнит, что с ним происходило ранее, но не испытывает угрызений совести за содеянное и не считает, что несет за это какую-нибудь ответственность. Другими словами, у больного наступает просвет, однако этот просвет характерен для общей картины болезни.
— Долго продолжается этот период?
— Неделю, от силы две.
— А затем?
— Затем болезнь вступает в решающую фазу. Этот этап протекает очень быстро. Сначала появляется быстрая утомляемость, после начинается тошнота, головокружение, а немного погодя — непрерывная головная боль. Больного охватывает чувство апатии. Все окружающее он видит в каком-то красном тумане. Появляется боязнь замкнутого пространства, так называемая клаустрофобия, удушье. Затем на короткий период больной теряет сознание, и вслед за этим наступает смерть.
— Как объясняют это врачи?
— С медицинской точки зрения смерть вызывается непропорциональным увеличением числа белых кровяных телец за счет исчезновения красных кровяных телец. Болезнь напоминает лейкоз, хотя протекает неизмеримо быстрее.
— Можно ли предотвратить смертельный исход?
— Насколько мне известно — нет. Я не знаю сколько-нибудь действенного метода лечения. Это, конечно, не означает, что нельзя открыть способа прервать ход болезни на ее ранней стадии.
Автомобиль выскочил из туннеля. Промышленные районы по-прежнему казались вымершими, но по обочинам шоссе выстроились грузовики и джипы. Рядом стояли группы вооруженных людей, одетых в серебристо-серые и зеленые комбинезоны, то тут, то там валялись остатки дорожных заграждений.