Стальную Крысу – в президенты!
Шрифт:
М-да, проблемы – документов у нас нет.
– Анжелина, ты – сама наблюдательность, – похвалил я жену. – Отправляйтесь вместе с Боливаром на стоянку, подгоните машину к выходу, а я тем временем расплачусь.
Я поманил официанта, он стремглав кинулся ко мне. Полицейские, не останавливаясь, прошли мимо двух занятых инопланетными туристами столиков и рядом со мной оказались одновременно с официантом. Я бросил несколько банкнотов, встал.
– Ваша честь, у вас есть паспорт? – обратился ко мне полицейский похлипче и пониже.
Я не спеша оглядел
– Разумеется, у меня есть паспорт.
И направился к выходу. Немудреный прием, обычно срабатывает, но на этот раз не прошел. За спиной раздался дрожащий голос хлипкого:
– Будьте добры, покажите паспорт нам.
К тротуару у выхода подкатила наша машина. Она совсем близко, до нее рукой подать, но погони, перестрелки… Надоело!
Я развернулся на каблуках и уставился на полицейского взглядом василиска.
– Как тебя зовут, грубиян?
– Виладелмас Пуюол, ваша честь.
– Напряги слух, повторять не буду. Я никогда, слышишь, никогда не общаюсь с полицией на улице. Тем более не показываю документов. Ты свободен.
Я вновь повернулся, но тот, что покрупней, был то ли тверже, то ли глупее.
– Если ваша честь настаивает, мы проводим вас к Верховному комиссару. Он будет счастлив лично принять вас в нашем городе.
Соображать, да побыстрее. Обмен репликами подзатянулся, скоро мы привлечем всеобщее внимание. Что же предпринять? Бежать к машине? Полицейские дадут описание и номер машины по рации, дороги перекроют… В общем, неприятностей не оберешься. В моей голове молнией вспыхнуло решение.
– Благодарю за предложение. – Я добродушно улыбнулся. Они немного расслабились и тоже заулыбались. – Я издалека, здешних мест не знаю. Садитесь со мной в машину, покажите дорогу в город, заодно и с комиссаром потолкую.
– Спасибо! Спасибо!
Улыбаясь до ушей, они залезли в автомобиль, опустили свои зады на обитые кожей ручной выделки сиденья напротив нас с Анжелиной. Уверен, позволь я, они бы расцеловали мне руки.
– Дорогая, здешний комиссар желает приветствовать нас лично, – обратился я к Анжелине. – Эти милые полицейские сопроводят нас к нему.
– Прелестно, – проворковала Анжелина, едва заметно приподняв левую бровь.
– Водитель, следуй указаниям полицейских, – распорядился я.
– Вперед, третий поворот направо, – сказал Пуюол.
Автомобиль плавно покатил к городу.
– Друзья должны помогать друг другу, – глубокомысленно изрек я, с улыбкой глядя на полицейских. – Или, как написал великий поэт: «При счете „три“ усыпишь своего, я – своего».
– Что-то я не уловил рифмы, – пожаловался Пуюол.
– Сейчас объясню. Слушайте. Один, два, три…
Я схватил Пуюола за горло и сдавил. Он дернулся, судорожно глотнул и, закатив глаза, обмяк. Анжелина всей душой ненавидела полицейских, и ее подопечному пришлось совсем не сладко: она пнула его стройной ножкой в живот и, когда он сложился вдвое, ударила тыльной стороной ладони по шее. Он без
– Аккуратная работа, – одобрил Боливар, глядя в зеркало заднего вида. – Прохожие на улице ничего не заметили. А мы только что миновали третий поворот.
– Езжай вдоль берега, а мы решим, что делать с ищейками.
– Чего тут решать? Перережем глотки, привяжем по камню к ногам – и в воду. – Анжелина победно улыбнулась.
– Нет, дорогая. – Я похлопал ее по руке. – Мы – освободители. Разве забыла? Убивать и калечить никого не будем.
– К копам это не относится! – Она, мрачнее тучи, откинулась на спинку.
– К копам тоже, дорогая. Спросив, что с ними делать, я имел в виду, куда их запрячем, накачав предварительно наркотиком. Наркотик, как ты, несомненно, знаешь, стирает воспоминания о событиях последних двадцати часов.
– Стрихнин действует надежнее.
– Слишком надежно, дорогая.
– Отец, впереди развилка, – сообщил Боливар. – Боковая дорога ведет прямиком в лес.
– Сворачивай, а я вколю им по дозе.
Не хотелось, чтобы полицейские через двадцать часов очухались калеками, и от помощи Анжелины пришлось отказаться. Я достал из-под сиденья аптечку, ввел полицейским наркотик. Автомобиль тем временем, прошуршав шинами по грунтовой дороге, остановился. Вокруг – лес. Мы с Боливаром отволокли спящих красавцев подальше в кусты, сели в машину и покатили обратно.
У ресторана нас поджидал Джеймс.
– Свежим воздухом дышали? – спросил он.
– Дышали, заодно избавились от двух приставучих полицейских, – ответил я. – Как там Хорхе?
– Я с ним зашел в бар, пропустил за соседним столиком рюмочку. Он сказал своим друзьям, что всю ночь промаялся с туристами и теперь отправляется в постель.
– Где он сейчас? И как его найти?
– Так и думал, па, что ты решишь потревожить его сладкий сон. Пошли покажу.
Никем не замеченные, мы добрались до многоквартирного дома, поднялись на третий этаж. Я отослал Джеймса к матери и, как и подобает профессионалу, открыл замок входной двери легким движением пальцев. В квартире царил сумрак, шторы были задернуты. Спесь до добра не доводит. То ли сон у Хорхе, как у кота, то ли дверь его квартиры снабжена бесшумной сигнализацией. Когда я на цыпочках дошел до середины комнаты, вспыхнул свет. В двери спальни стоял Хорхе и целился в меня из большого, страшного на вид пистолета.
– Сейчас ты умрешь, шпик! Читай молитву!
Глава 8
– Не стреляй, Хорхе! Я друг!
– Неужели? С каких это пор друзья, как воры, крадутся в ночи?
– День, ясный день за окном, взгляни сам. А крался я, чтобы меня не видели враги. Я сам, как и ты и как Флавия, не жалую поли…
Последние слова едва не стоили мне жизни.
– Что ты знаешь о Флавии?! – заорал Хорхе, и, клянусь, его палец на спусковом крючке побелел.
Я, как герой мыльной оперы, пал перед ним на колени и с мольбой простер руки.