Стальные Крылья
Шрифт:
Я уставился на Лютера, пытаясь понять, шутит он сейчас или действительно говорит правду. Он выглядит максимум лет на сорок, в то время как говорит, что создал «Чёрный Лотос» больше восьмидесяти лет назад. Выходит, ему сейчас гарантированно за девяносто. Даже если он создал объединение сразу после становления владеющим в тринадцать циклов.
— Не похож на дряхлого старика? — в очередной раз, и на этот раз рассмеявшись, спросил Лютер. Видимо, у меня всё было написано на лице. — Начиная с третьего порядка, у владеющих появляются очень интересные плюшки. И одна из них — возможность всегда выглядеть моложе реального возраста и обновлять
— По неофициальным данным, на момент великой битвы профессору Гамильтону было шестьсот шестьдесят три цикла. А его учениками — не многим меньше, — косвенно подтвердила слова главы «Чёрного Лотоса» Гея.
— Так вот, мы принимаем заказы от различных полюсов силы планеты, и на днях к нам обратился Кастор. Если не знаешь, то это командующий Окинавой.
— Единственной орбитальной крепостью, уцелевшей в бойне, произошедшей в системе почти четыреста циклов назад.
На этот раз удивился Лютер. Он явно не ожидал от меня таких познаний в истории Вериго.
— Очень интересно, но не буду тебя расспрашивать, откуда такие познания. У каждого должны быть свои секреты. А Кастор обратился к нам, чтобы разыскать тебя. Назвал имя, показал изображение и даже указал примерный район поисков. Причём предложил очень внушительную сумму за, казалось бы, плёвое дело, с которым вполне могли справиться и его люди. Мне это задание показалось странным, и я решил копнуть немного глубже, обратившись к своим старым друзьям на ледяном континенте. Гилдарст и Гефест также слышали о владеющем Икаре. И оба хотели затащить тебя к себе на службу, но пока они слишком заняты и не могут выделить людей на твои поиски. Тогда я и понял, что нужно действовать как можно быстрее. И судя по всему, не ошибся.
— Не ошибся в чём? — спросил я, чтобы хоть немного разобраться в словах Лютера.
— В том, что ещё никто не смог тебя найти. Значит, они ещё не успели развесить тебе лапшу на уши. Это такие куски длинного варёного теста, не знаешь? Оно и не удивительно. Орбиталы известны своей прижимистостью и наверняка пичкали своих рабов исключительно штампованной дрянью. Но ничего, на Большой Земле обязательно увидишь, что это такое, и даже попробуешь. А лапшу развешивают на уши, когда хотят обмануть человека. Только что-то мне подсказывает, что обмануть тебя будет очень нелегко. И я, в отличие от остальных, не собираюсь этого делать.
Выходит, что о моём существовании уже знают абсолютно все сильнейшие игроки Гело. Понятно, откуда командующий орбитальной крепостью знает обо мне. Даже изображение моё у него имеется после встречи с Деном и Дарго. Но вот Гефест — глава изгоев, о котором говорил Рори, да и Ремая его упоминала, а ещё он умеет модифицировать оружие и снаряжение, используя Та’ар. Откуда он знает?
Я уверен, что в центре репродукции Тартана были отключены все средства слежения. Да и потом он был переведён в режим консервации, а это гарантировало уничтожение всех данных с носителей памяти. Даже если каким-то чудом были получены записи со мной, то они должны быть уничтожены. Но в любом случае, в отличие от того же Гилдраста, мне совершенно не хочется с ним встречаться. Теперь я знаю, что все рассказы об изгоях правдивы. Причём весьма переработанные; на самом деле изгои в сотни раз хуже, чем о них рассказывают детям.
Осталось только понять, что из
— Так я всё ещё не понимаю, для чего и как ты нашёл меня? Для чего весь этот разговор? Возможно, именно ты и занимаешься тем, что вешаешь мне лапшу на уши?
Очередной взрыв смеха заполнил комнату. На этот раз Лютер смеялся намного дольше. Даже несколько раз останавливался, чтобы перевести дыхание, потом смотрел на меня и снова начинал смеяться.
— Я же говорю, что бесполезно пытаться тебя обмануть. Я чувствую, когда с человеком необходимо быть максимально честным, и это чувство меня ещё ни разу не подводило. Я прилетел сюда не просто, чтобы посмотреть и поговорить с перспективным владеющим, а чтобы помочь тебе избежать лишнего внимания со стороны Кастора и Гефеста.
Про Гилдраста и Закатный он ничего не сказал. Выглядит так, словно именно глава Закатного нанял «Чёрный Лотос», а не командование цитадели. Гилдраст единственный, про кого все говорят исключительно в положительном ключе. И моя уверенность в том, что нужно идти в Закатный только растёт.
— Даже не знаю, что сказать. По идее, я должен быть тебе благодарен. Вот только совершенно не понимаю, для чего всё это? Я не представляю, насколько влиятелен «Чёрный Лотос», но в любом случае не понимаю, для чего главе объединения свободных владеющих лично лететь на Гело, чтобы искать и предупреждать неизвестного владеющего, который только прошёл инициацию. Причём не в тринадцать циклов, как это положено, а гораздо позже. Пять лет я умирал, прежде чем моё ядро было сформировано и прошло ассимиляцию с Та’ар-частицами.
На этот раз улыбка Лютера была какой-то печальной. Этот человек настолько быстро менял эмоции, что за ним было сложно уследить.
— Больше тридцати циклов назад у меня появился ученик. Невероятно способный парень, который схватывал всё на лету и развивался невероятными темпами. Он сумел пройти инициацию самостоятельно, пробудил ядро и ассимилировал его с Та’ар-частицами.
— Именно так появились первые владеющие. Интерфейс и искусственные способы инициации появились гораздо позже, — сказала Гея.
— Того паренька звали Витольд.
Это было имя отца. Но отчего-то мне совершенно не хотелось верить, что Лютер говорит именно о нём. Слишком невероятным это было. Отец точно не имел никакого отношения к владеющим. Все, кто знал отца, рассказывали, что он работал обычным шахтёром.
— Впервые я увидел его на гладиаторской арене Нью-Вегаса, — продолжил свой рассказ глава Лотоса. — Он дрался с бурым урусом. Знаешь, что это за зверь?
— Да, — кивнул я.
— Тогда ты представляешь, что это было за зрелище. Витольд дрался голыми руками и одержал победу. После этого я выкупил его у распорядителя арены, предложил вступить в Лотос и стать моим учеником. Я ни разу не пожалел об этом предложении. Даже сам не заметил, как стал относиться к пареньку, как к родному сыну, которого у меня никогда не было. Мы очень много разговаривали с Витольдом, рассуждали о будущем и прочей ерунде, о которой наёмникам не стоит задумываться. И вот однажды он сказал, что мечтает о сыне, которого назовет Икаром.